Хорошая девочка
Шрифт:
– Чего? – стащив наушники на шею, выныривает из своей комнаты мой сын.
– Ты сейчас что должен делать?
–Собираться на тренировку.
– Так, а почему ты еще не собран?
– Мне разве можно куда-то выходить?
– Ну ты же не давал подписку о невыходе, – ехидничает Бекетов.
– Так я вообще не понял, в каком я сейчас статусе, – чешет в затылке сын.
– Постой. Ты же ничего не подписывал?
Я прямо чувствую, как лежащая на моей талии рука напрягается. И невольно напрягаюсь тоже.
– Да нет. Что я – дурак?
– Тогда собирайся. Ты тоже, – переводит взгляд
– Сереж…
– Не хочешь ко мне – тоже поедешь в школу.
– А зачем?
– Я у тебя на работе был. Теперь твоя очередь.
Сергей приводит не самый очевидный аргумент, но, возможно, мне и впрямь не помешает переключиться. Кусая губы, смотрю то на сына, то на своего любовника, и решительно киваю. К черту сомнения. После всего, что он мне сказал, будет правильно провести время вместе. Потому что потом Сергей может и передумать, а пока… пока он только мой. В ушах до сих пор звучат его решительные, немного даже жесткие слова: «А я тебя не спрашиваю. Я на твоей стороне, помнишь? Что бы ни случилось». Может, я и дура, может, все очень скоро изменится, но как же хочется в это хоть на секунду поверить.
– Ладно.
– У тебя есть спортивная форма?
– Зачем? – удивляюсь.
– Затем, что физические нагрузки очень хорошо помогают в борьбе со стрессом.
– Ты хочешь меня потренировать? – изумленно вскидываю брови. Ну, разве это не нелепое предложение? Моя жизнь, возможно, катится псу под хвост, а он хочет со мной побоксировать?
Бекетов хищно оскаливается:
– Или можем сразу ко мне поехать. Там я тоже найду, чем тебя нагрузить.
– Нет уж. Не будем менять наши планы, – отказываюсь из чувства противоречия. Или самосохранения, как знать? А между тем один лишь его взгляд делает что-то удивительное с моим телом. Кто бы мне сказал, что я так в него влечу, когда Сергей впервые мне написал?
– О чем думаешь, малыш?
– О том, что эпистолярный жанр – совсем не твое.
– Да ладно. Если бы я тебе не написал, мы бы не встретились. – Бекетов ловит меня за талию, бесцеремонно притягивает к себе и целует. Сладко, так сладко, как только он может. Теплый комок внутри сжимается и пульсирует.
– Мам! Михалыч, я готов!
– Ну а ты что стоишь? Давай, хватай форму и выходи. Ключи от тачки на полочке?
Часто-часто киваю. Заталкиваю в сумку миленький костюмчик для йоги, подумав, добавляю чистые трусы, антиперсперант и крем – малость из привычного многоэтапного ухода.
За руль меня не пускают. Я прежняя, возможно, возмутилась бы такому самоуправству, я нынешняя только рада передать часть своих обязанностей кому-то другому. Мне нравится смотреть, как Бекетов водит. Очень уверенно и по-мужски, но не агрессивно. Нравится, что он вынужден чуть прищуриваться от слепящего солнца, потому что в кои веки забыл очки. Нравится, как оно скользит, зажигая в его выгоревших каштановых волосах золотые искры. Правда, даже скрывать не буду, что за рулем своего танка Сергей выглядит более уместно.
– Чего смеешься?
– Ты смотришься очень комично за рулем моей ласточки.
– Надо тебе нормальную тачку купить. – Хмыкает.
– Что?! И ничего мне не надо… Я же не для этого сказала! Ты чего?
Видно, услышав в моем голосе что-то такое, даже
– Я знаю, Сар.
– Тогда зачем? – все еще хмурюсь я.
– Затем, что ты моя девочка. И я хочу тебя баловать. Привыкай, окей?
Легко сказать! А для меня никто ничего кроме мамы не делал. Всю жизнь я рассчитывала лишь на себя. И машина эта, какой бы смешной она не была, тоже мною куплена самостоятельно. Страшно расчувствовавшись, отворачиваюсь к окну.
– Кстати, ты ошибаешься, – бурчу я. – Мы бы встретились в любом случае. Забыл, что Дава занимается в твоей школе?
Сергей качает головой из стороны в сторону и сгребает мою ладонь.
– Если бы я тебя не увидел, то вообще не факт, что вернулся бы.
– Вот как?
– А зачем? Там было классно. Лето круглый год опять же… Фрукты.
Вот! Это меня и беспокоит. Все у него было классно, пока не появилась я.
– И тебе не надоедало безделье?
– Сара, я не бездельничал. Дела у меня всегда были. Но такие, которые ни к чему меня не привязывали. С тобой все иначе, – поняв, что я могу как-то неправильно интерпретировать его слова, поспешно добавляет Бекетов. – Что? Не веришь?
– Верю, что ты сейчас действительно так думаешь.
– Нет-нет! Эй… Послушай. Я же говорил, что ты особенная! Не знаю, как это объяснить. Кажется, я всегда тебя ждал.
– Ну да… – грустно улыбаюсь.
– Да! Искал твои черты в чужих лицах, – Сергей недоверчиво качает головой, – и даже порой находил.
– Ты, кстати, никогда мне не рассказывал о своей жене.
Очень хочется верить, что в моем голосе не слышится той ревности, что я на самом деле испытываю к этой женщине. В конце концов, мы действительно очень похожи. Как тут не думать, что он во мне ищет другую? Нет-нет, да и проскальзывают такие мысли, что уж скрывать? Уверенности во мне – кот наплакал.
Бекетов бросает взгляд на Даву в зеркало заднего вида. Тот сидит в наушниках и качает головой в такт играющей музыке.
– С Мадиной я больше всего ошибся. Выглядела она как моя ожившая мечта, да и родители очень этих отношений хотели. Я поплыл, как дурак, влетел в нее сильно, почти насмерть. Напридумывал себе что-то. Словом, на обертку повелся, не сообразив заглянуть внутрь. Я ведь только когда с тобой познакомился, когда все совпало: картинка, начинка, до конца понял, каким был идиотом. Ты будто прямиком из моих фантазий пришла. Я тебя узнал сразу же…
– А если ты со временем поймешь, что и со мной ошибся? – шепчу, затаив дыхание.
– Шутишь? Не-е-ет. Ты моя девочка.
– Проблемная девочка.
– Да похрен. Разрулим. Зато с тобой не заскучаешь.
– Так себе аргумент, – фыркаю я.
– Просто подумай о будущем.
Как раз о будущем я думать вообще боюсь. Тут хоть бы этот момент не отравить сомнением. Видит Бог, как мне непросто.
– Твои родители в шоке, Сереж, – хмурюсь я и, пользуясь тем, что мы остановились, трусливо выпрыгиваю из машины. Бекетов, хмуря брови, выходит следом. И Давид одновременно с ним. Подходит время тренировки, и на парковке полно разновозрастной ребятни. По нашей компашке скользят любопытные взгляды. Сергей оглядывается, замирает на миг и тихонько выругивается.