Хорошая война
Шрифт:
Вместо судьи и приговора появился Человек-с-половиной-лица и махнул рукой. Аркебузиры по шеренгам давали залп и опускались на колено. Сосед слева получил пулю в голову, и на лицо Винса брызнула кровь с мозгами. Винс получил две пули — одну по касательной в голову и вторую — в грудь. Убежать не успел никто. Потом по телам пошли алебардьеры, добивая тех, кто еще шевелился. Винс выглядел как покойник, на него наступили, но добивать не стали.
Потом появились крестьяне и до утра растаскивали тела по могилам, заодно снимая с покойников еще годную одежду и обувь. У Винса тупым ножом срезали безымянный палец на левой руке, чтобы снять тугой перстень. Ленивые
Винс тогда поклялся отомстить, но к его выздоровлению ландскнехты уже ушли из Ферроны. Он поехал в Кельн, чтобы найти там и вырезать в полном составе семью Маркуса. В Кельне Винс никакой семьи не нашел, зато попал в ловушку, расставленную на таких, как он. 'Знаешь, ты такой не первый', — ухмыльнулся белобрысый северянин в задней комнате портовой харчевни. Если бы они напали молча, Винс был бы убит, но он успел выхватить кинжал, заколоть одного, сбить с ног второго и выпрыгнуть в окно. На память ему осталась инфицированная рана в спине от метко брошенного вслед грязного мясницкого тесака. С этой раной Винс три месяца провалялся в монастырской лечебнице и умер бы, не попадись ему смышленый студент-медик.
Вернувшись в Неаполь, Винс отправил четырех очень недешевых профессионалов за головой Маркуса. Но их следы затерялись в верховьях Рейна, где шла какая-то войнушка местного значения. После этого Винс отложил дальнейшие поиски до личной встречи и копил злость, которой было уже самое время вылиться через край.
— А что, Маркус из Кельна тоже здесь? — как бы невзначай спросил Винс.
— Где? — Кабан подпрыгнул на месте и оглянулся на триста шестьдесят градусов.
— Это я тебя спрашиваю, где. Я только что видел его жену.
— Нет здесь его, я бы знал. Он слишком заметный. Его ни с кем не спутать.
— У тебя остались люди, которые его помнят?
— Не-ет, — грустно протянул Кабан.
В свое время Маркус из Кельна нанес серьезный удар по бизнесу Кабана, перестреляв большую часть его банды и изгнав из Ферроны непристойных женщин. Сам Кабан тогда тоже попал в железные руки правосудия, но Марта не посчитала сутенерство и прочие вызовы городской морали и нравственности за преступление и потребовала отпустить 'мужика, похожего на добрую свинку'. Маркус здраво рассудил, что нелогично наказывать кого-то за ту же работу, которой в полку ландскнехтов занимается специальный человек на жаловании, и Кабан тут же получил из тюрьмы пинка под зад и утвержденный прейскурант цен на услуги его девок.
— Его жену тоже ни с кем не спутать, — строго сказал Винс, — а я ее видел. Если они приехали сегодня утром, ты об этом узнаешь только завтра, если, конечно, сегодня с ним на улице не столкнешься.
Кабан вздрогнул и перекрестился. На Бога он не уповал, но рефлексы у него были типичные для средневековья.
— Винс, а Винс, ты ведь его убьешь? — неожиданно жалобно спросил он.
— Бесплатно убью и собственноручно закопаю, — неожиданно злобно ответил до того спокойный Винс. Кабан отметил, что руки у Винса дрожали.
Приезд Фридриха фон Нидерклаузиц люди Кабана отметили дня три назад. На отведенном ему участке место было распланировано так, что не стоило ожидать установки там еще одного рыцарского шатра. У входа (проема в изгороди) на подставке стоял один гербовый щит. Над шатром висел один флаг. Пара соседних участков была занята, на одном чьи-то слуги довольно бестолково пытались поставить большой шатер.
— Это кто? — спросил Винс.
Кабан подошел к изгороди и заговорил с кем-то на ломаном французском и на ломаном немецком.
— Какой-то 'повелитель улиток', если я правильно понял. Из такой глуши, что я с трудом понимаю, на каком языке говорят его люди. И шатер у него старый, вон, даже у этого Фридриха новее. Вроде бы холостой.
— Почему холостой?
— Карету видишь? И я не вижу. Был бы женатый, жена бы приехала в карете. Кстати о женах. Пойдем, поищем ту бабу, которую ты принял за жену Маркуса. Куда, говоришь, она поехала?
6. О репутации людей и площадей
Вернувшись в свой лагерь, Макс повторно обозвал всех разными особенными улитками, от нечего делать взял коня и поехал в город встречать жену. Оказалось, что дамский совет еще не закончился, и до темноты вряд ли закончится, потому что женщинам есть о чем поговорить.
Макс совсем было заскучал, но встретил Марту, которую тоже не радовала перспектива ждать весь день в замке. Макс вспомнил, что Марта в Ферроне не первый раз и попросил ее показать ему город.
Феррона недавно отпраздновала свои первые четыреста лет. В свое время место для города было выбрано не просто так, здесь сходились река и дорога, идущая параллельно реке. С юга город защищала река, с севера — почти отвесный склон горы. Таким образом, город обходился двумя стенами вместо четырех.
За четыре века своей истории город несколько раз менял хозяина. Сначала первый Фальконе, тогда еще не граф, построил в стратегически важном месте замок. Замок для экономии пристроили к горе, вокруг выкопали ров, а от реки провели канал, чтобы ров наполнить. Со временем вокруг замка вырос небольшой городок, который к середине пятнадцатого века заработал себе на крепостные стены. К этому времени Феррона без боя по причине отсутствия стен стала протекторатом Венеции.
Настоящую армию эти стены бы не остановили, но настоящих армий они ни разу и не видели. Зато от всяческих наемников, разбойников, городских ополчений и восставших крестьян стены до сих пор защищали отлично. Единственный раз за историю стен город был взят штурмом в пятнадцатом веке во времена Ломбардских войн, когда Венеция воевала с Миланом за восточную Ломбардию. Тогда кондотьер Никколо Пиччинино мобилизовал речной флот ниже по течению и, воспользовавшись сильным восточным ветром, высадил десант в порту, добравшись до него по реке раньше, чем защитники города смогли добежать до порта по своим извилистым улочкам. Уходя, он за скромную сумму сдал город Гаттамелате, причем город еще доплатил обоим, чтобы обошлось без уличных боев.
Построив стены, город не переставал расти. Для роста было всего два направления — на запад и на восток, между рекой и горой. Дед нынешнего графа Фальконе официально передал несколько сросшихся деревень на противоположном берегу в счет какой-то услуги своему брату, носившему фамилию Сантальберти. Тот незамедлительно возвел в своих новых владениях не то большой дом, не то маленький замок и оговорил своим потомкам право экстерриториальности в пределах стен замка Святого Альберта, оказавшегося внутри владений Фальконе.