Хорошо в деревне летом
Шрифт:
– Я прогуляюсь, – говорю бабушке, заглядывая на кухню.
Бабушка согласно кивает, и я выхожу из дома.
Глава 3
Обойдя всю деревушку, а если быть точной, то все три жилые улицы, что в ней имелись, мне взгрустнулось. Что я буду здесь делать целых три месяца? Этот вопрос меня волновал сильнее всего.
Несмотря на раннее утро, я заметила, что не спит почти никто, наверное, кроме моих родителей. В огородах частенько мелькали женщины и мужчины, во дворах и на улице бегала малышня и как только я проходила мимо, то ловила на себе заинтересованные взгляды.
Сразу поняла, что сильно от них отличаюсь: светло-голубые джинсовые шорты длиной до колена были творчески разодраны, на задних карманах были нашивки в виде пауков, на передних слегка затертая вышивка паутины, в некоторых местах уже совсем не творчески порвана от неаккуратности, но в целом смотрелось довольно гармонично. Наверх я надела черную футболку с широким воротом, за счет чего майка держалась только на одном плече, оголяя второе. На груди футболки ядовито-зеленым цветом была нарисована ящерица на размытом розово-оранжевом фоне. На шее болтались громоздкие наушники, из которых доносились сумасшедшие звуки музыки, которые сейчас почему-то меня вовсе не радовали, а были лишь привычным фоном прогулки. На ногах малиновые кеды с салатовыми шнурками, завязанными сбоку. На руках привычные браслеты и напульсники. Прическа у меня тоже была довольно своеобразная: волосы были обрезаны прядями разной длинны, слева стрижка была намного короче, чем с права и все это великолепие было ярко рыжего цвета, за исключением одной самой длинной черной пряди справа. Одним словом – светофор! Так ласково порой меня называла мама.
Не стесняясь, разглядывая окружающих сквозь зеркальные очки, я шла не торопясь вдоль улицы. Казалось, что вся дорога состояла только лишь из пыли. Порой вступая в нее, я замечала, что мягкая поверхность полностью скрывает подошву кед, а от соприкосновения поднимаются небольшие серые облачка. Тут же заметила, что обувь моя уже совсем не того цвета, которого была до выхода из дома.
– Пливет, – рядом со мной раздался тихий голосок.
Оборачиваюсь, опускаю глаза вниз, потому как чудо, поздоровавшееся со мной, своим ростиком едва достает мне до пояса.
– Привет, – говорю девчушке и снимаю очки, глядя уже напрямую, а не сквозь них.
– Я Малина, – произносит девчушка свое имя и, видимо стесняясь, начинает перебирать подол коротенького синего платьица.
– Марина? А меня зовут Варя, – улыбаюсь девчушке, на что в ответ она тоже растягивает губы в беззубой улыбке.
– Валя? А ты откуда? – девчушка бросает гордый детский взгляд в сторону и берет меня за руку.
Посмотрев в ту же сторону, замечаю кучку детей, которые топчутся возле одного из дворов и все их взгляды направлены на нас. Марина утягивает меня за руку вперед, гордо вышагивая по дороге.
– Ну да, Валя, – шепотом отвечаю скорей себе и усмехаюсь. – А я… издалека, – заканчиваю представление своего города, потому как вдруг начала сомневаться: вряд ли это чудо слышало о моем городе, маловата еще.
– А откуда? – настаивает ребенок.
– Ты все равно не знаешь, – улыбаюсь ей и тотчас перевожу тему. – Куда ты меня ведешь?
– На лечку. Там сичас никого нету. Сиводня день села в Ладнево и все туда убезали. Лодители тозе туда усли, сколо пойдут. Миня мама хотела взять, а я отказалась, сказала, буду за домом слидить, – девчонка взглянула искоса на меня, видимо ожидая восхищения. А я что? Я восхитилась, потому как мне шестнадцать, а меня дома одну не оставили. – А ты к бабе Томе плиехала, да? Я видела, как ты выходила из ее калитки.
– Э… да, к ней. Она моя бабушка, – зачем-то пояснила я девочке.
– Ну, я так и поняла. Ланьше я тибя здесь не видела.
– Ну, я давно не приезжала потому что. – «Наверное, когда я здесь была в последний раз, тебя еще и в проекте не было».
Ближе к речке улица уходила вниз, создавая пыльную горку и чуть поодаль от остальных домов, словно отшельник, стоял покошенный домик. Серые от времени бревна были не обшиты, крыша в нескольких местах прохудилась, что хорошо проглядывалось еще с верха горки. Избушка, а иначе это и не назовешь, была окружена сереньким хлипким заборчиком, в некоторых местах дырявым. Площадь забор занимал довольно большую и в том месте, где начинались ягодные кусты и яблони, он становился выше и был сплошным без единой щелки.
– А это чей дом? – спрашиваю у девчушки, которая продолжала вести меня на буксире к реке.
– Блошеный, – девчушка пожимает плечиками и, не останавливаясь, идет дальше. – Там ланьше ведьма зыла. Мама лассказывала. К ниму нильзя подходить, целей будешь. Тозе мама сказала.
– А, по-моему, там кто-то есть, – усмехаюсь я, заметив за забором движение.
– Де? – Марина остановилась как вкопанная посреди улицы и еще крепче сжала мою ладонь. – Андлей, нильзя туда! Зацем ты туда залез? – она громко закричала, так что даже у меня, натренированной громкой музыкой, заложило уши.
Сквозь щель в заборе показалась довольная измазанная моська пацаненка, что был примерно одного возраста с Мариной. Потом эта довольная моська показала язык и вновь скрылась.
– Дулак! – Марина недовольно сложила руки на груди, а через мгновение, фыркнув, отвернулась и, хватая меня за руку, вновь продолжила путь к реке.
– Пошли, посмотрим, – говорю я ей и иду в направлении дома.
Марина сначала пыталась меня уговорить не ходить туда, потом пыталась вырвать свою руку из моей, а потом как-то легко сдалась и пошла следом. Тотчас я подумала, что, не внимая маминым запретам, девчушка уже не раз была во владениях «ведьмы». Уже у забора девчонка опередила меня и со словами: «Я пелвая, а то мало ли сто!» нырнула в щель. Я же посмотрев на это, решила, что я туда точно не пролезу и даже не став пытаться, полезла через забор. Спрыгнув с хлипкого заборчика, который, как мне показалось, того гляди развалится под моей тушкой, я уставилась на детей. Было их вовсе не двое, как я предполагала, а семеро.
«Козлят!» – откликнулись мои мысли.
– Это соседи… мои… ну и длузья, – пояснила Марина. И указывая раскрытой ладошкой на каждого, представила их: – Андлей, Лена, Костя, Сеня, Вася, Люба.
– Мелкота, вы че здесь делаете? – на крыльце дома показался парень и с наглой ухмылкой уставился на меня. – Что ведьмы уже никто не боится?
Он шагнул в нашу сторону, а я краем глаза заметила, что дети насторожились. Как только парень остановился возле нас, он громко крикнул, скривив злое лицо и дети с криками разбежались в рассыпную. Следя за их метаниями, обнаружила, что в заборе есть дыра еще больше, в которую и кинулась малышня.
– Пф, придурок, – окрестила я парня и прошла мимо него ближе к дому.
Дверь в избушку, так же как и окна, была обита красивыми наличниками, за минусом того что краска с них давно облезла и сейчас все было грязно-серого цвета. Судя по самым стойким остаткам краски, то когда-то узор был белый или даже с голубоватым отливом. К дому вела узкая тропинка, почти полностью заросшая репейником. Аккуратно пробраться сквозь эти заросли не получилось и уже стоя на покосившемся крылечке избушки, я пыталась отодрать прилепившиеся колючки не только от шорт, но и от майки.