Хотелось как лучше
Шрифт:
— Хватит меня пугать! Я не слабонервная барышня и в обморок при виде парализатора не падаю.
— Кстати, — уточнил спутник, — он у тебя с собой?
— По-моему, кое-кто его не так давно экспроприировал, — возмутилась я.
Капитан демонстративно съежился и вжался в кресло.
— Все, молчу.
— Вот и молчи, — резюмировала я, — и поверни заодно на двадцать градусов влево.
Этьен послушался, и мы хранили насупленное молчание вплоть до момента появления на горизонте резиденции Мустафы аль-Рашида, при виде которой я подавилась глотком воздуха.
— Эт-т-то ч-что? — заикаясь,
— Это? Очевидно, тот самый домишко, из которого ты собираешься, не моргнув глазом, слямзить свою сестренку.
Дедушка!.. Резиденция Мустафы аль-Рашида выглядела, как тюрьма для особо опасных преступников — высоченная глухая стена с единственными, устрашающего вида воротами огораживала пространство, по площади не уступавшее парку крупнейшего веганского банкира Реналдо Креона. Естественно, то, что скрывалось за этим милым заборчиком, очень даже заслуживало подобных мер безопасности — жилище майяхского креза представляло собой ухоженный сад со стоящими тут и там небольшими домиками, беседками, фонтанами и бассейнами.
В дополнение к стене резиденцию аль-Рашида надежно укрывало силовое поле, так что внутри было сухо и, по всей видимости, тепло — несмотря на жуткий ливень, хлеставший вокруг, в бассейнах весело плескались дети, по дорожкам лениво бродили упитанные доберманы.
— Этьен, — заинтересованно спросила я, — а они что, выключают поле каждый раз, когда кому-либо нужно проникнуть внутрь?
Вместо ответа спутник посоветовал:
— Смотри.
Глянув в указанном направлении, я увидела, как подлетевший флаер без каких-либо проблем преодолевает невидимое препятствие в районе ворот и опускается на стоянку внутри резиденции.
— А это как? — Я широко раскрыла глаза в полном изумлении.
— Тоже мне, знаток современной техники, — скорбно покачал головой Этьен. — А еще контрразведчик…
— Будущий!
— Не важно. Обо всех ведущихся на данный момент технических разработках ты обязана иметь хотя бы отдаленное представление.
— Обещаю исправиться. — Я придала лицу виновато-просящее выражение. — Расскажи, пожалуйста.
— А своей головы нет? Около ворот стоит генератор поля, сводящего на нет силовое. Радиус его действия значительно меньше, метров десять, таким образом, в защитном колпаке получается лишь небольшая дырка.
Я помотала головой, надеясь, что разлетевшиеся во все стороны мысли займут надлежащие им места.
— Но… это значит, что, для обороны силовое поле утратило решающее значение, раз его можно легко нейтрализовать.
Этьен усмехнулся.
— Не совсем так, о мой несостоявшийся технический гений. Тут есть несколько проблем. Во-первых, генератор помех стоит примерно как тысяча силовых полей, во-вторых, он очень громоздок и потребляет несусветное количество энергии, в-третьих, и это основное, он настроен на одно конкретное поле.
— А откуда тебе известны такие тонкие подробности? — подозрительно осведомилась я.
— Как тебе сказать… Я все же был и, надеюсь, снова буду капитаном крейсера. Моя служебная обязанность — узнавать обо всех технических новинках. — Этьен искоса взглянул на меня. — Любопытство удовлетворено?
— Частично, — призналась я. — Но остальное подождет.
— Отлично. Тогда давай приземлимся и подойдем к крепости поближе.
В целях конспирации мы опустились на достаточном отдалении от резиденции и вынуждены были совершить небольшую прогулку, отнюдь не скрашенную неутихающим ливнем. Но, к счастью, ближе к середине пути дождь пошел на убыль, а когда мы достигли стены, окружающей личный городок промышленного магната, и вовсе выглянуло солнце. Бледное и тусклое, но все же солнце. Освещенная его лучами местность уже не выглядела третьим кругом ада и приобрела вполне живописные оттенки. Деревья, между которыми мы только что брели, понуро опустив головы, оказались родственниками земных сосен и пихт, правда, хвоя у местной растительности имела непривычный темно-бордовый цвет. Мох же под ногами, наоборот, радовал глаз всеми оттенками серебристо-зеленого и весело искрился каплями недавнего дождя.
Ошарашенная произошедшими изменениями, я вовсю вертела головой, напрочь позабыв про цель нашего вояжа. Очнулась я, когда Этьену надоело молча изучать бесконечно однообразный в своей неприступности забор и он решительно вернул мое внимание к более насущным вопросам. Изображая образцово-показательного сообщника, я немедленно занялась осмотром препятствия, подойдя к делу со всей возможной серьезностью и тщательно прорабатывая мельчайшие детали.
Вот, к примеру, постояв в некотором недоумении минуты три, я все же спросила:
— Тьен, из чего сделана эта стена?
— Точно не скажу, поскольку не знаю, — живо отозвался он, — но с большой долей уверенности могу предположить, что это так называемое каменное дерево, в больших количествах встречающееся на полюсах планеты.
— Хм… а зачем такие сложности? Есть же значительно более пригодные для строительства материалы.
Спутник бросил на меня укоризненный взгляд.
— И это — леди? — с патетикой вопросил он у ближайшего фрагмента стены. — Где размах? Где истинно аристократическое мышление категориями соответствующего размера? Тут же главное — не удобство и практичность, а то, что скажут соседи. Ясно, скромная моя?
— Ясно, — полуобиженно пробурчала я и тонко переменила тему: — Может, мы все же делом займемся?
— Наконец-то, слава тебе Господи. — Вредный сообщник театрально закатил глаза и немедленно перешел к этому самому делу — привычно ухватив меня за руку, потащил вдоль деревянного ограждения.
— Эй, не забывайся, — высвободилась я. — Вид взявшихся за ручки мужчин способен вызвать некоторые подозрения.
— Да, действительно, — задумчиво согласился Этьен. — Итак, какие великий контрразведчик видит пути проникновения на вражескую территорию?
Вышеупомянутый контрразведчик предпринял неудачную попытку дернуть зарвавшегося оратора за ухо и со вздохом признал:
— Даже поверхностный осмотр показывает, что наши возможности весьма ограничены. Не являясь счастливыми обладателями генератора антиполя, мы не в состоянии преодолеть имеющуюся систему защиты, следовательно, остается только вариант с аудиенцией у разлюбезного Мустафы аль-Рашида. А вот как ее добиться, пока не представляю совершенно.
— Сверхконструктивно, ничего не скажешь, — хмыкнул Этьен, за что все-таки схлопотал по уху.