Хождение к морям студёным
Шрифт:
Очищение океанских вод здесь также протекает медленнее, чем в южных регионах планеты.
Командорские острова — пример необдуманного вторжения человека в природу. Стеллерова корова, крупное млекопитающее, достигавшее до десяти метров в длину и весившее до четырех тонн, в первой половине XVIII века в изобилии водилась здесь на мелководье. Вкусное мясо, доверчивость и медлительность животного погубили его.
Спустя всего двадцать семь лет после открытия острова Беринга заезжие промысловики убили последнюю морскую корову. Больше на земном шаре этого вида не существует.
Доживи до наших дней, может, стала бы она первым из обитателей океана домашним животным.
Такая же печальная участь постигла и стеллерова баклана, который водился только на острове Беринга.
Здесь и сейчас встречаются птицы, находящиеся под угрозой исчезновения. К ним относится малый гоголь — птица настолько редкая, что образ ее жизни почти неизвестен специалистам.
Гнездится малый гоголь на севере Американского континента. На Командорах он — залетный гость.
Даже бескрайний океан под угрозой. Ведь в него бесконтрольно сбрасывают различные отходы, горючесмазочные материалы. Несмотря на международные соглашения, в океане порой промывают свои опорожненные емкости танкеры. В результате по воде на много километров расплываются маслянистые пятна нефти — зона смерти для водных растений, беспозвоночных, рыб, морских птиц и зверей. Еще больше бед приносят катастрофы нефтеналивных судов.
Наверное, не встретишь человека, назвавшего бы себя врагом природы. И все же до сих пор в океан выбрасывают с кораблей отходы, гибнут в обрывках сетей дельфины и котики, орудуют браконьеры.
И сегодня все чаще звучат вопросы без определенного ответа: какой мы передаем природу в наследство потомкам? Мертвые воды и берега или цветущий и прекрасный мир?
Прощай, командорское лето!.
Когда в экспедиции не находишь то, что искал, к чему стремился, тешишь себя мыслью: все еще впереди… Тогда, в конце семидесятых, мой старший товарищ — высокий советский руководитель — с интересом выслушал рассказ о ненайденной стене на дне бухты Буян и о гипотезах насчет Земли Синей звезды. Выслушал, но добро на публикацию не дал: «Повременим пока с загадочными звездами, мифическими землями, хранителями древних тайн… Сейчас не до этого… А там — как знать?..»
Мне пришлось много странствовать по свету. Я любовался остатками красоты древней Пальмиры, закатами над Средиземным морем, яростными красками Скалистых гор в Колорадо, ласковой тишью озера Балатон, отдыхал в прохладе оазисов азиатских и африканских пустынь, бороздил на различных судах десятки морей. Я счастлив, что видел раскопки великого Вавилона, ходил но таежным тронам Забайкалья, купался в Мертвом море и Мазурских озерах, поднимался на исполинскую Баальбекскую террасу в Ливане.
Но ничто не сможет заслонить в моей памяти серебристые водопады острова Беринга, игру каланов на мелководье, цветастый ковер летней тундры, студеный простор Тихого океана, сизые сопки, неброскую, застенчивую и суровую красоту Командорских островов и услышанные там легенды о Земле Синей звезды…
Коснулись малиновых струн заката командорские стынь-вечерницы. Под присмотром мудрой Синей звезды вызревала июльскими ночами зябкая тишина. Лишь плескался прибой, и о чем-то вздыхала спросонок трава.
В эти ночи молодое простоволосое лето сошло с дальних сопок и бродило босиком но берегу океана. Робкой дикаркой лето подолгу смотрело на огни кораблей и в ночное небо, отыскивая там покровительницу всех тайн — Синюю звезду.
А мне слышалась в эти часы сказка старого алеута:
— Как схватились два песца на высокой сопке. Один — белый, другой — огненный. Одолеет белый огненного — и начнет коченеть тундра в синих туманах, и стужа расправит свои крылья, и заведет свистящую песню поземка. А возьмет верх огненный — заговорят разом реки, поднимутся в тундре цветы и травы, заревут олени, выплывут из океана котики и сивучи. И пойдет по острову лето, раздавая всем тепло своей души. И станут добрее от того тепла люди и звери. И даже мудрая Синяя звезда поделится с ними своими тайнами…
Но не увидеть уже мне всех даров командорского лета. Пора возвращаться на Камчатку.
Удастся ли еще побывать на острове Беринга и приоткрыть хоть чуть-чуть тайну легендарной Синей звезды?
Не знаю…
Но убежден: невозвратимо лишь то, чему мы сами позволяем затеряться в глубинах своей памяти.
Играем со смертью
О горестным удостоверением в невозможности преодолеть поставленные
природой препятствия исчезла и последняя надежда открыть предполагаемую
нами землю, в существовании которой мы уже не могли сомневаться.
Должно было отказаться от цели, достигнуть которой постоянно стремились
мы в течение трех лет, презирая все лишения, трудности и опасности.
Мы сделали все, чего требовали от нас долг и честь.
Предостережение Руаля Амундсена
И за Полярным кругом человеческие страсти и азарт от холодов не застывают. Здесь так же влюбляются и ревнуют, страдают и убивают, остервенело пьют и отчаянно режутся в карты, как и везде. Не охладевает на просторах Севера и дух авантюризма. XIX и XX века насыщены стремлениями отыскать неизвестные земли, достичь Северного полюса, найти следы погибших цивилизаций, открыть неведомых науке животных, добыть сокровища, прославиться и быстро разбогатеть.
В экспедициях зачастую трудно провести грань между легкомыслием, непредусмотрительностью организаторов и авантюризмом. Тысячи искателей приключений разных стран и национальностей покидали родные дома, меняли свой образ жизни и становились — кто на короткое время, кто навсегда — северянами. Одни добивались, чего хотели, другие возвращались ни с чем, третьи находили себе могилу среди льдов, в тундре, в студеной морской пучине.
В начале XX века известный норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен, обеспокоенный большим количеством всевозможных экспедиций в Заполярье, писал: «Знаю, что большинство людей соединяет в своем представлении путешествия в арктические страны с понятием о «приключениях»…
Я вовсе не хочу отрицать жажду приключений. Это весьма естественное стремление к захватывающим переживаниям, заложенное в каждом здоровом и сильном человеке. Оно, несомненно, перешло к нам в наследие от наших далеких предков, для которых борьба за существование сопровождалась полной риска охотой, опасными схватками с дикими зверями и страхом перед неизвестным…
Наши предки ежедневно рисковали жизнью для добычи средств к существованию. Когда мы «играем со смертью», мы возвращаемся к волнующей нервы радости первобытного человека, которая сохраняла и поддерживала его в ежедневной схватке.
…Для исследователя приключение — не более как следствие скверной плановой разработки, приведшей его к тяжелым испытаниям. В другом случае приключение для него — неприятное доказательство той истины, что ни одному человеку не дано предвидеть все случайности будущего. Всем исследователям приходилось переживать приключения. Приключения всегда волнуют и возбуждают исследователя, и вспоминает он о них с удовольствием. Но он никогда не пускается в погоню за ними.
…Карьера исследователя требует весьма и весьма суровой подготовки. Истинным серьезным исследователям приходится много терпеть от того, что некоторые люди берутся за это дело без достаточных навыков. Некоторые из этих людей — просто искатели приключений — гоняющиеся за сенсациями. Другие в погоне за славой пытаются достигнуть таким кратчайшим путем своей цели. Многие из этих людей лишились жизни без всякого смысла. Это само по себе уже достаточно печально, но печальнее всего то, что они посеяли сомнение в отношении арктических исследований среди здравомыслящих людей, вследствие чего большинство из них считает полярные исследования чистым безумием.