Хождение к морям студёным
Шрифт:
Они тоже санитары лежбища. Но бывает, что особо обнаглевшие песцы нападают на маленьких котиков и загрызают их. Однако подобное случается редко.
Да, происходят иногда стычки и конфликты между соседями. Но все же чувствуется на лежбище мудрая рука хозяйки, которая заставляет жизнь обитателей этого дома двигаться в едином ритме. Имя хозяйки — Природа.
Цветы с острова Беринга
Несколько раз приглашали меня на утиную охоту, да все не было времени. Наконец выбрался вместе с Виктором, рабочим зверозавода.
Долго шли тундрой. Не торопились. До вечерней зорьки еще уйма времени. Иногда мы останавливались и любовались летним ковром тундры и разноцветьем сопок. Растительный мир наверстывал упущенное после затяжной северной зимы.
Есть в тундровых цветах острова Беринга особая, скромная красота. В чем она?
Пожалуй, в контрасте с угрюмыми скалами, неумолкающим прибоем, частыми туманами, стремительными ветрами.
Цветов на острове много. Лиловые ирисы встречаются за околицей села, в огородах, вдоль дороги пестрят их венчики, издали похожие на усталых бабочек. Разбежались во все стороны по тундре белые, с золотым солнышком в центре, веселые ромашки. А на склонах сопок уже распустились луговая герань, бледно-розовый анемон, синий колокольчик…
Солнце коснулось краешком диска моря. Час вечерней зари…
Мы добрались наконец до места. Виктор оставил меня на одной «засидке», сооруженной из плавника и травы, а сам отправился к другой.
Конец охоте
Я постелил на камнях штормовку и улегся. Ждал долго, а уток все не было и не было. От нечего делать начал мысленно представлять, что сочинит неуемный фантазер Витька но поводу нашей утиной охоты.
Мой товарищ по сегодняшней охоте славился своими выдумками и приключениями. Дня не проходило, чтобы он не попал в какую-нибудь историю, или, по крайней мере, не сочинил ее.
То на его лодку напала гигантская белая касатка, то он вступил в поединок с матерым сивучем и, конечно, победил зверя, то предотвратил высадку на лежбище котиков каких-то браконьеров. Трудно иногда было понять, где в его рассказах правда, а где разгул неуемной фантазии.
Что же он соврет сегодня? Особенно если охота будет неудачной. Наверное, скажет, что уток распугало доисторическое чудовище, выплывшее из моря, или неопознанные летающие объекты.
От солнца остался лишь рваный, чуть виднеющийся над водой, клочок, а утки так и не появились.
Конец охоте…
Пора искать Витьку и возвращаться в село.
Я прошел берегом метров пятьсот, но его нигде не было. Что за ерунда? Куда он мог подеваться на открытой местности? Небось, опять какой-нибудь фортель выкинул.
Хрустели под ногами ракушки. Скалы, розовые от вечернего света, напоминали покинутый всеми заколдованный древний город.
Вдруг я заметил среди камней ружейный ствол.
— Виктор! Вить!
Тот не отозвался. Я подошел поближе и обомлел.
Чертовщина какая-то! Витька лежал прямо на камнях. Глаза его были закрыты, лицо зеленое, а одежда вся насквозь мокрая.
— Что случилось?! Слышишь?!
— Т-ты см-м-мерть видел к-когда-нибудь? — вдруг застучал зубами Витька и принялся, наконец, стаскивать куртку и сапоги.
— Всякое бывало, — настороженно ответил я.
— Вся-а-а-кое, — укоризненно протянул он. —
А я видел только что. Совсем рядом…
«А жить все-таки лучше!..»
Лишь когда я развел костер, Витька начал свою душещипательную историю. — Подстрелил я здоровенную утку, а она в море упала. Прямо в одежде кинулся за ней. Дотянулся, схватил, а тут самого кто-то за ноги цап — и вниз, на дно. Рвусь к берегу, а меня опять — дерг! Волны, заразы, одна за другой шарашат по башке — вздохнуть не дают. Воды наглотался, одежда набухла. Ну, думаю, конец. Обидно так стало: до берега ведь рукой подать. Тут-то смерть и появилась собственной персоной… Суетная какая-то попалась, а может, припадочная. Рожа у нее разноцветная, и голова подергивается. Верещит, а чего — не поймешь. За руки и ноги хватает, будто я ее чем-то разозлил… Всегда мне не везет: даже смерть явилась — чокнутая.
— Во дела! Это уже похуже сочинений о гигантской касатке. Настоящий бред, — сокрушенно подумал я и добавил вслух: — Как же ты мог подстрелить утку, если я не слышал выстрела?..
Витька даже не обратил внимания на мой озадаченный взгляд и вопрос. Вдохновенно продолжал гнуть свое:
— Честное слово, обидно ни за что ни про что концы отдать. Бросил я к чертовой матери утку и из после дних сил рванул к берегу. Спасибо — волна громадная ка-ак поддаст сзади, так я кубарем на берег и вылетел. Чуть башку не расколотил о камни. До сих пор перед глазами смерть с разноцветной рожей мельтешит… Дура припадочная! Слушай, а может, это было какое-то подводное привидение? Ну, из того затопленного города…
А что, в старинных замках их полным-полно, почему бы не водиться им и в океане?
— Час от часу не легче, — сокрушенно пробормотал я и не стал поддерживать разговор о смерти с разноцветной физиономией, о мифическом городе и подводных привидениях.
Вовсю полыхал костер. Одежда, развешанная вокруг него, почти высохла.
— Что-то не м-могу согреться, — снова затрясся Витька. — Н-надо согревающего внутрь. У т-тебя н-нет С собой?
— Нет, — развел я руками. — Если б знал…
— Если бы да кабы, — разочарованно протянул Витька и тут же перестал трястись. — Я б десять бутылок водки взял. После встречи со смертью и столько не грех пропустить…
— Ты, кажется, и без водки согрелся.
Витька ничего не ответил, только поближе придвинулся к костру. Потом новая «светлая» мысль озарила его, и он мечтательно продолжил:
— А представляешь, приходишь ты сюда, а на берегу — только стреляная гильза да ружье… В-ва — нет Витька! То ли в океане сгинул, то ли братья по разуму уволокли. Ух, и начались бы в Никольском пересуды! Вот бы послушать!
— Хватит ерунду молоть, — не выдержал я. — Пора возвращаться.
— Пора, — согласился Витька и глубокомысленно изрек: — А жить все-таки лучше!
В наследство потомкам
Взаимодействие человека и природы — постоянное и необходимое условие жизни и развития общества.
Командорские острова — суровый и в то же время хрупкий мир. Котиковые лежбища, нерестилища красной рыбы, каланы, сивучи, уникальные птицы и растения, бухта Буян — хранилище самоцветов… Что и говорить, неповторима природа Командор. В то же время она более уязвима, чем фауна, флора, ландшафт теплых краев. И раны, нанесенные северной островной природе — будь то нарушение тундрового покрова, загрязнение воды и суши топливом или браконьерство, — залечиваются намного дольше.