Хождение по трупам
Шрифт:
Впрочем, Эд мне сказал, что подписку о невыезде я дала сроком на месяц — а он вот-вот кончится, этот месяц, — и я хотела бы досидеть здесь до третьего марта, дабы вышел ровно тридцать один день, чтобы официально я никаких законов не нарушала и не искали меня потом. Но не исключено, что сегодня или завтра раздастся звонок от Эда, и он проинформирует меня, что срок невыезда мне продлили и что он заедет, чтобы я подписала бумагу. Но пока звонка нет, и они наверняка могут обо мне забыть — ну не обо мне, конечно, а о продлении подписки, — потому что, во-первых, это же бюрократическая машина, ФБР, а, во-вторых, вряд ли они думают, что я куда-то убегу, бросив дом, студию, наследство и все прочее.
Вот мои дела, а Рэй тем временем должен решить вопрос с документами и заодно связаться со своим приятелем в Техасе, который делает бизнес с мексиканцами, и, таким образом, пути отхода будут подготовлены. Целых два пути: первый — это канадский паспорт для меня, который, как он сказал, мне сделает один человек без проблем, а второй — гарантированное содействие в Мексике на случай, если оно понадобится. Ведь в любом случае сразу из Лос-Анджелеса в Канаду я не полечу: его знакомый, занимающийся документами, живет на полпути между Эл-Эй и мексиканской границей — все равно надо через Мексику выбираться, а до нее совсем недалеко.
И это класс — но вот вопрос: понадобятся ли они, пути отхода? Прежде чем воспользоваться этими путями, надо разобраться с Ленчиком и его людьми. Как только начали все обсуждать, Мэттьюз сказал, что самым безопасным вариантом было бы собрать на Ленчика весь компромат — он бы, до окончания срока моей подписки и налаживания путей отхода, поискал бы улики. Хотя, может, хватило бы вполне очередного Ленчикова письма мне, которое он вынужден будет написать, поскольку по телефону связаться со мной не может. А после того, как компромат будет собран, записать на видеокассету мою речь, в которой я обвиняю Ленчика в убийстве Яши, Стэйси и Ханли, и завершаю речь тем, что говорю, что, опасаясь за свою жизнь и не доверяя американскому правосудию, предпочитаю скрыться. И кассета эта попадет в руки ФБР, когда мы уже будем далеко, в Европе, — и было бы идеально приложить к кассете аудиозапись разговора с Ленчиком. Пойти еще на одну встречу с ним. Рэй меня обеспечит чувствительной звукозаписывающей аппаратурой, а так как Ленчик и прежде был неосторожен, я ему буду задавать вопросы по поводу Яши, Стэйси, Ханли и мистера Кана, а он, естественно, будет отвечать. И двух кассет — видео и аудио — и одной записки должно хватить для того, чтобы с Ленчиком покончить.
И я послушала, и покивала, и усмехнулась горько, сказав, что лично меня такой вариант не устраивает: Ленчик выложит ФБР компромат на меня, а значит, как свидетель, я буду скомпрометирована и показаниям моим вера будет несильная, а к тому же гарантий, что Ленчику дадут пожизненное, нет. А лично я хочу ему отомстить — по-настоящему отомстить. Затем, он виноват в смерти близких моих людей, да и просто грязь под ногами, не имеющая права на жизнь. Ко всему, я не хочу озираться остаток жизни, ибо от ФБР он может скрыться, и легко, и начнет меня искать по всему миру русская братва, спонсируемая тюменцами…
— Так что слабоват ваш план, мистер Мэттьюз, — так я заключила. — К тому же вы, кажется, горели желанием отплатить за смерть партнера и ради этого даже в мой дом забрались, не зная, кто я, и не выстрелю ли в вас, и не вызову ли полицию — это и есть ваша плата? Лично меня месть руками ФБР не устраивает, Рэй, — лучше уж помогите мне найти киллера, потому что для меня месть — это когда за отнятую жизнь платят жизнью. Разве это сложно? Не хотите марать руки сами, скажите, где мне найти этого Джо, которого дал мне Ханли, — вы ведь знаете его, не можете не знать, и знаете, где его искать.
— Видите ли, Олли, — начинает он неохотно, — я знаю, о ком вы говорите — только лично я никогда бы не доверил этому человеку убить даже муху, и уж слово “киллер” к нему неприменимо. И я, честно говоря, удивлен, что он вообще что-то сделал, а не смотался сразу вместе с вашими деньгами. Двести тысяч в качестве задатка — немыслимая сумма, ведь вы ему не президента США заказывали. Так что боюсь, Олли, и мне неприятно это говорить, но Джим вас подвел — у него не было никаких нужных вам связей и он дал вам бывшего копа, выгнанного из полиции и посаженного на три года за то, что обложил данью проституток в районе, который патрулировал, и подозревался в убийстве сутенера. Он был близким приятелем Джима, они в полицейской академии учились вместе — и родственником тоже, он был женат на сестре Джима, пока та с ним не развелась и не вышла замуж за другого. Я могу, конечно, проверить, не в Эл-Эй ли он — но не сомневаюсь, что Джо Флэггерти давно уже в Мексике, и одновременно трясется от страха и гордится собой. И уж точно возвращаться в ближайшее время и доводить начатое до конца не собирается. И вам же лучше — этот тип может и проболтаться спьяну, а если его прижмут, выложит все, что знает…
И дальше он мне сообщил, что никакого другого киллера искать не собирается — потому что нет ничего хуже, чем впутывать в личное дело кого-то со стороны. Кого-то, кто может ничего не сделать, или сделать плохо, и даже если сделает хорошо, может расклеиться потом, попавшись на чем-либо другом. И что тот, план, который он мне нарисовал, это лишь самый безопасный и безобидный вариант, который он обязан был мне предложить, — потому что есть и другой вариант, при котором я должна буду рискнуть своей жизнью, так что он обязан был изложить мне оба.
— Ну так и приступайте ко второму, мистер Мэттьюз, — говорю ему с улыбкой, чуть горьковатой оттого, что зря рассчитывала на Джо, впустую возлагала на него столько надежд, утешавших меня даже в тюрьме. — Считайте, что первый вариант мы с вами дружно отклонили — и будьте уверены, что второй мне понравится куда больше.
И он смотрел на меня внимательно, пока говорил — молодец, Мэттьюз, великий стратег. Когда только успел все обдумать — и не возражал, когда я встревала с поправками на Ленчиково поведение и психологию. Когда он закончил, скептицизм во мне был уже другого рода: я уже не считала, что месть получится слабой, вот только не была уверена, что нам удастся все это осуществить. Я знала, что для того, чтобы принять этот план, мне надо безоговорочно поверить в Мэттьюза и в его способность осуществить все, о чем он говорил. И долго молчала, и потом спросила себя: а разве есть другой выход?
Короче, вот на чем мы сошлись. Что завтра я на своей машине — на джипе или на кабриолете — выезжаю одна в город, а Рэй едет следом. И независимо от того, есть слежка или нет, я паркуюсь где-нибудь в Западном Голливуде и иду по своим делам — в салон красоты, по магазинам, куда угодно — и гуляю долго, а потом еду в тот ресторан, в котором накануне должна была встретиться с Ленчиком. И то же самое делаю завтра и послезавтра — они просто обязаны за мной следить, у них другого выхода нет, так что вряд ли придется ждать долго — и где-нибудь они ко мне подойдут, в ресторане, скорей всего, и будут уверены, что я одна. И напомнят мне про должок — это я сказала, что именно так и будет, потому что убивать меня им рановато, — а я скажу, что из-за них попала под подозрение ФБР и полиции, и десять дней отсидела в тюрьме, и до сих пор под подозрением, причем подозревают меня и в причастности к убийству Яши и в том, что имею косвенное отношение к убийству Стэйси. И сейчас сделать я все равно ничего не могу — и со мной пока лучше не встречаться: не исключено, что меня пасут, и уж деньги куда-то перевести я, в любом случае, не в состоянии.
И я должна повозмущаться убийством Стэйси и одновременно выглядеть напуганной — чтобы они поверили, что меня этот их поступок испугал жутко. Разумеется, я должна отрицать, что причастна к тому, что кто-то стрелял по ним — частный детектив у меня был, которого Ленчиковы люди и убили потом, вот он и нашел киллеров и потом мне счет предъявил, но погиб.
Это их расслабит — мысль о том, что не надо больше никого бояться, — и они дадут мне неделю или десять дней, которых хватит на то, чтобы мы подготовили пути отхода. А дальше я должна их спровоцировать на конфликт — сказать, что ничего я им не отдам, что передумала и что, если что-то со мной случится, весь компромат на Ленчика, его записки и якобы записанные мной на диктофон разговоры окажутся в ФБР. Должна сказать это на встрече, прямо и резко — а когда они попробуют применить ко мне силу, в дело вступит Рэй.