Хозяева жизни
Шрифт:
При виде этого зрелища Уорли вновь охватил ужас. Он смутно сознавал, что нетвёрдой походкой бежит на север от парка по тёмным, безмолвным улицам, что откуда-то сзади доносятся другие крики, на этот раз женские, и что откуда-то издалека, с востока, внезапно раздаются слабые, полные муки вопли. Он услышал, вроде как с большого расстояния, внезапную какофонию из криков и визга, которая прокатилась по окраинам огромного города, подобно распространяющемуся пламени, услышал, как внезапно зазвенели колокола, добавляя к этому гомону ещё больше шума. К тому времени он, спотыкаясь, направился на восток, в район своего собственного жилья, движимый бессознательной привычкой, но когда он шёл по одной из этих узких улочек на восток, внезапный шум, поднявшийся в нескольких кварталах впереди, заставил его остановиться.
На всей её протяжённости сначала ему были видны только округлые пятна света на перекрёстках, но потом он увидел, как в эти освещённые области устремляется толпа полуодетых людей, которые, дико размахивая руками и издавая хриплые крики животного страха, высыпали на улицу из соседних зданий. Далеко внизу по улице, почти у самой набережной в восточном направлении, Уорли видел, как растущая толпа устремляется к нему, а затем он увидел и то, что было позади них и от чего они так быстро бежали. Потому что с восточного конца узкой улицы к нему плавно катилась вслед за этими убегающими фигурами огромная, блестящая серая волна, высотой по пояс, скользящая масса блестящего желеобразного вещества, которая растянулась по всей ширине улицы и без усилий устремлялась за беглецами, образуя огромные извивающиеся руки, тянущиеся вперёд, чтобы, поймав убегающих от неё людей, втянуть их в свои сверкающие массы, плавно текущие вперёд!
В этот момент в мозгу Уорли снова промелькнуло воспоминание о просмотренных недавно газетных статьях.
— Протоплазма! — вновь неосознанно воскликнул он. — Её много, и она растекается по всему городу!
Ибо всё увеличивающимся потоком серые, блестящие массы протоплазмы катились вперёд, поднимаясь из вод, и стремясь на восток; они хлынули по узким улочкам, а обезумевшая от страха толпа разбегалась перед ними; они быстро и плавно втекали в здания, из недр которых доносились ужасные вопли; они выбрасывали огромные руки-щупальца, состоящие из их собственной желеобразной субстанции, ловили и тянули назад плачущие фигурки тех, кто разбегался перед ними. Могучее, бездумное, безмозглое, лишённое нервов чудовище, огромная волна живой протоплазмы, которая сметала всё на своём пути, текла по улицам и затекала в здания, чтобы смыть всё живое! С юга и с запада доносились вопли и плач, когда очередные огромные толпы людей хлынули по улицам, когда на обречённый великий город из окружающих его вод хлынул могучий прилив смерти!
Уорли отскочил назад, когда по улице позади него с рёвом промчалась длинная полицейская машина, а бегущая впереди толпа с шумом разбежалась в обе стороны. Она резко затормозила всего в нескольких ярдах от надвигающейся блестящей волны, и Уорли увидел, как из неё вываливаются фигуры в синих мундирах, с изумлением и ужасом взирающие на огромную сверкающую волну протоплазмы, катящуюся к ним, затем приходят в себя и быстро выстраиваются поперёк улицы перед ней. Потом раздалась резкая барабанная дробь выстрелов, полиция принялась поливать наступающую волну разрывными стальными пулями. В то же время раздались глухие взрывы гранат, брошенных в блестящую массу, и на мгновение Уорли уставился на полицейских с внезапно вспыхнувшей надеждой.
Но поток протоплазмы неудержимо катился вперёд, не обращая внимания ни на что. Пули, пробивавшие желеобразную массу, оставляли дыры, которые мгновенно затягивались сами по себе. Гранаты, взрывавшиеся в этих массах, разбрызгивали её, она разлеталась во все стороны, но в следующее мгновение блестящие ошмётки плавно текли вперёд сами по себе; снова соединяясь в один сплошной поток, неудержимо нёсшийся вперёд. Прежде чем люди, выстроившиеся поперёк улицы, смогли осознать тот факт, что существо перед ними невозможно убить или даже ранить обычными средствами, волна нахлынула на них; мириады рук-щупалец протянулись к ним, а затем оно схватило их и перекатилось через них, всё так же плавно скользя дальше, и их тёмные тела стали видны в его прозрачной серой массе.
Впоследствии Уорли никак не мог ясно вспомнить, что произошло с ним в следующие мгновения. Он знал, что при виде этого зрелища им овладело безумное чувство крайнего ужаса и отчаяния, что вместе с другими убегающими людьми он, спотыкаясь, бежал по узким
Тогда Уорли казалось, что он пробивается вперёд сквозь душившие его кошмары какого-то ужасающего сна. Хриплые крики тысяч бегущих, появляющихся из городских зданий, чтобы двигаться на север; неистовый звон колоколов и пронзительные свистки полицейских; взрывы гранат и треск винтовок защитников города, тщетно пытавшихся остановить эти скользящие по улицам неуязвимые массы; мучительные вопли тех, кто попал под эту великую волну смерти, тех, кто был пойман ею в ловушку в зданиях или на заканчивающихся тупиком улицах; слабый, далёкий рёв паники, доносившийся из других городов на западе и востоке, слился в его сознании в один могучий, непрекращающийся рёв абсолютного ужаса.
Уорли не мог предположить, сколько часов он пробивался на север сквозь охваченные ужасом миллионные толпы людей, хлынувших ночью на улицы города, прежде чем наконец достиг северных высот острова. Там, остановившись в дверном проёме, в то время как ревущая толпа проносилась мимо него к мостам через реку Гарлем, бывшими единственными воротами спасения с острова смерти, он вглядывался в темноту на юге. Огромный город, раскинувшаяся вдалеке масса мерцающих огней, простирался перед ним, его улицы то тут, то там оживлялись движущимися огнями, толпами, устремлявшимися на север, спасаясь от волны протоплазмы, от них исходил глухой, далёкий рёв страха. Однако дальше к югу, в центре города и его нижних частях, огни не двигались, и оттуда не доносилось никаких криков, потому что там, вздымаясь вокруг острова и пересекая его подобно огромной волне полной тишины и смерти, катились могучие массы протоплазмы, сметая всё перед собой, по мере того как они всё поднимались и поднимались из глубин океана, скользя вперёд единой гигантской блестящей волной. Когда Уорли повернулся и снова двинулся на север, сражаясь с обезумевшими толпами, заполонившими улицы, он задумался, есть ли на всей Земле место, где можно укрыться от этих огромных, безмозглых масс, которые так внезапно появились из моря.
Если бы пробиравшийся на север в последние часы той страшной ночи Уорли только знал, что не только в Нью-Йорке, но и на всех побережьях и во всех приморских городах Земли человечество в тот момент спасалось бегством от протоплазменных потоков смерти. Из всех морей Земли в один и тот же час, почти в один и тот же миг, поднялись одни и те же могучие блестящие волны, устремляясь вверх и захлёстывая огромные города, крошечные деревушки и пустынные, бесплодные пляжи — гигантские сверкающие массы протоплазмы, скользящие в один и тот же час по улицам Лондона, и в Иокогаме, и в Копенгагене, и в Майами, в тысячах городов, где толпы обезумевших от страха людей убегали от них.
Гибель! Это было слово, которое уже разнеслось по городам и деревням у моря и достигло тех, кто находился в глубине материка, слово, которое разнеслось по изумлённому и охваченному ужасом миру в те страшные часы. Могучие волны протоплазмы, каково бы ни было их немыслимое происхождение, были неудержимы. Пули, бомбы и ножи были для них безвредны. Осколочно-фугасные снаряды рассеивали их только для того, чтобы в следующий момент они снова соединились, а спешно вызванные к месту катастрофы артиллерийские батареи выпускали снаряд за снарядом, пока не были сметены этими спокойно надвигающимися потоками. Их бомбили с самолётов, но эффекта был не больше, чем от снарядов. Газ не оказывал никакого воздействия на эти живые потоки. Могучие сверкающие массы, поднимающиеся из моря, катились вперёд, стремясь охватить всю Землю.