Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
Я посмотрел на Ору. На лице ее не было энтузиазма.
— Вы можете остаться, — сказал я. И с ужасом подумал, что будет, если вот так, опустив книзу уголки рта, она скажет сейчас: вы правы. Отправляйтесь, Хорт, я обожду…
— А проекционный? — спросила Ора.
Юноша задумался:
— Проекционный намного удобнее… но и дороже, конечно. Загвоздка в том, что для пути к Мраморным Пещерам у нас, кажется нету карты… Видите ли, за всю историю нашей конторы туда еще никто не отправлялся…
— Кажется — или нету? — спросил я резко. Резче, чем следовало.
— Нету, — признался юноша. — Но если вы сделаете персональный заказ… Мы пошлем картографа, который
— Сколько на это уйдет времени?
Юноша неуверенно пожал плечами:
— Видите ли, насколько я знаю… добираться до Мраморных Пещер обычным путем приходится месяц… если хорошие дороги и менять лошадей, то…
— Спасибо, — сказал я с ухмылкой.
«НАЗНАЧЕННЫЕ МАГИ: ОТБОР, ОБУЧЕНИЕ, АТТЕСТАЦИЯ.
8.1: Теоретические занятия проводятся с наставником либо самостоятельно, с привлечением специальной литературы.
8.2: Практические занятия проводятся обязательно под руководством наставника. Для реализации магических действий учеником используется учебный инициирующий предмет с ограниченным запасом энергии…
10.2: На время аттестации претенденту передается под расписку личный инициирующий предмет его наставника.
10.3: После практических испытаний претендент возвращает инициирующий предмет наставнику.
10.4: В случае успешной аттестации претендент вместе с назначением получает собственный инициирующий предмет.
10.5: В случае неуспешной аттестации претендент может продолжить обучение…»
«В высшую аттестационную комиссию Северной Столицы — апелляция.
Решение окружной аттестационной комиссии, отказавшей мне в назначении на магическую степень, считаю предвзятым. Требую повторного рассмотрения моего заявления…
Претендентка З. Розош.
17.09.213»
«…В отчете сообщаю, что окружной аттестационной комиссией было рассмотрено двадцать шесть заявлений на получение магической степени, из них шесть — от претендентов женского пола. Свое право на назначение подтвердили при испытании девятнадцать претендентов, из них один — женского пола. Семерым новоназначенным присвоена четвертая степень, десятерым — третья степень и двум новоназначенным — вторая степень. Отказ в назначении получили семь претендентов, из них шесть — женского пола. Основания для отказа претендентке Зае Розош: при наличии фундаментальной теоретической подготовки обнаружила почти полную физиологическую неспособность к произведению активных магических действий…
02.10.213»
«Деточка! Да это же не экзамен на оборотничество — это же смех куриный! Коэффициент по массе — ноль, то есть козочка шестьдесят кило весит, как и вы! Что тут сложного?! Ан нет: то, во что вы обернулись, милочка, не то что козой — козявкой назвать совестно. Если даже цвет этот похабный розовый не считать — она же несовместима с жизнью, козочка ваша! Конечностей пять, на пятой — ороговение, хвоста нет, вымени… деточка, у вас-то в человеческом обличье — все на месте, как положено… Почему у козы вымени нет?! Ну ладно, голова лысая, без ушей, без рогов… Да на что вам эта степень, детка? Шли бы
Осень пришла и утвердилась в один день — вернее, в одну ночь.
По дорожке, усыпанной лимонно-желтыми листьями, я прошел к добротному, из цельных бревен сложенному строению. Навстречу мне торопились дети разных возрастов — основной поток толкался и галдел, как полагается, но несколько мальчиков шагали отдельно ото всех, тихо и чинно, как взрослые.
Я сразу понял, кто они такие. Жертвы родительского честолюбия. Будущие назначенные маги.
Для того чтобы устанавливать погоду, изгонять с полей вредителя, заговаривать на прочность строительный раствор, — для того, чтобы заниматься всей этой мелочной нудной работой, дети жертвуют детством, а юноши — юностью. Тем, кто не маг от рождения, искусство заклинаний дается дорого; я видел, как они на меня смотрели. Сколь ни малы были их умения — но не узнать во мне наследственного внестепенного они не могли.
Бедные дети.
Их свободные сверстники, которым магами никогда не стать, оглядывались на меня без зависти и неприязни — просто с любопытством. Гадали, наверное, чей я отец и зачем иду в школу…
На секунду — на маленькую секундочку — мне действительно стало жаль, что у меня нет сына. Что я не могу, усевшись на предложенный учителем стул, сообщить с доброжелательной, немного заискивающей улыбкой: вот, пришел договориться относительно нового ученичка…
Он стоял на пороге — немолодой человечек в мятом полотняном костюме. Ворот белой рубашки перехвачен был темным шнурком: деталь, в других обстоятельствах показавшаяся бы элегантной, на пороге поселковой школы выглядела по меньшей мере странно — как будто учитель совсем уж решил удавиться…
Я чуть было не спросил по привычке, как здоровье его совы. Еще обиделся бы, чего доброго.
Он выдавил улыбку. Он с беспокойством переводил взгляд с желтого моего глаза на синий — и обратно:
— Чем могу быть поле…
Запнулся. Близоруко прищурился:
— Хорт?!
— Рад видеть вас, добрейший господин Горис, — сказал я. — А вы совсем не изменились, сова свидетель.
Непременные атрибуты долгой и нудной учебы — все эти доски, грифели, мелки, книги, таблицы — наводили на меня тоску. Вот учебник на краю стола, толстый, как мошна менялы; между его страницами засушены весенние деньки, когда цветет яблоня и по молодой траве уже можно бегать босиком. Вот указка — на нее, как на вертел, насажены зимние прогулки с коньками, санками, рыжим костром и синими тенями на снегу. Вот глобус — мумия тугого кожаного мяча; я вздохнул.
— Хорт… То есть господин зи Табор… Вот встреча-то, я и не ждал… И не думал даже…
Он действительно почти не изменился. Мне казалось, прошли века с тех пор, как я сидел за партой, прошли целые эпохи, мир перевернулся… А невысокий плотный человечек даже не соизволил как следует поседеть.
Любопытно было наблюдать, как меняется его ко мне отношение. Из незнакомого мага, гостя нежелательного и опасного, я по мере узнавания превращался в бывшего ученика, того самого мальчишку, чью голову он добросовестно набивал познаниями в географии, истории и естественных науках; он вглядывался в меня, отыскивая знакомые черты, и понемногу из перепуганного обывателя становился Учителем — строгим, властным, преисполненным достоинства. А когда он, взгромоздившись за учительский стол, предложил мне усесться на первую парту — я и сам ощутил себя школяром, мне даже страшно стало на какое-то время: а вдруг заставят зубрить по новой?!