Хозяин Пророчества [трилогия]
Шрифт:
Многоножка тем не менее не выглядела особо потрясенной или израненной до полусмерти. Черное тело, казавшееся бесконечным, пыталось обвиться вокруг своих противников и то ли задушить их, то ли разорвать на части. Песок там буквально горел и вихрился, о звуках лучше было даже не упоминать. Клочья магии летели во все стороны так, что даже постановка волшебных щитов была неоправданным риском, ибо никто не знал, как поведут себя столкнувшиеся чары. Это был воплощенный ужас, даже волшебники старались не смотреть на творящийся кошмар, вполне справедливо опасаясь, что он может посмотреть в ответ.
И, несмотря ни на что, армия мертвых продолжила наступление.
Но было уже поздно.
До боли знакомые эманации братьев Цепи доносились и из общего магического поля армии некромантов. Но сейчас буквально все чувства завопили о том, что появилась настоящаяопасность. Оцелот скрежетнул зубами, увидев, что план врагов был рассчитан с точностью до долей секунды и блестяще воплощен в жизнь. Удачным в нем было все — и время, и место появления действующих лиц, и принятые меры предосторожности. Колдуны высадились точно над местом Силы, между сферой с тремя чародеями и орками Наран-зуна, отгородив их друг от друга.
Вокруг появившегося отряда братьев вспухла полусфера болотно-зеленого цвета, в которой, как пиявки в пруду, сновали обрывки черных цепей, будто наделенные собственной жизнью. Этот щит, разумеется, не был неуязвимым и непробиваемым, но на его вскрытие потребовались бы даже не терции или доли мгновения, а целые секунды! Которых, как моментально поняли все, ни у кого не было, ибо щит оказался достаточно большим, чтобы накрыть не только магов в черных балахонах, но и каменный круг святилища. Целиком.
Из группы братьев вышла фигура, в широких рукавах которой копошился целый сонм черных цепей, и махнула рукой куда-то в сторону. Харад-аль был готов поклясться, что почувствовал всей кожей издевательский взгляд Мастера Цепи. Желание главы братства оказалось простым и незатейливым. В сторону Наран-зуна рванулись цепи, рождающиеся, казалось, прямо на поверхности защитной полусферы. Старый дервиш, изумленно фыркнув, тут же защитил дитя Пророчества щитом всей своей силы, но отбросить атаку назад не сумел, лишь остановил. Это тоже, конечно, было неплохо, но только не сейчас. Сила дервишей убывала пропорционально расстоянию, и даже сам Харад не многое мог сделать издалека, особенно против самого Мастера. А времени и возможности подобраться ближе у него не было, как и у Радимира не было времени проломить магический щит над отрядом врагов.
Один из братьев тем временем вышел вперед. Его лицо было скрыто глубоким капюшоном, но всем очевидцам стало понятно, что это ступивший на темную тропу орк. Что ему было нужно, тоже нетрудно было догадаться. Теперь стало понятно, почему Мастер напал на Наран-зуна. Братство Цепи решило поставить своих врагов перед выбором, заведомо проигрышным при любом варианте, а оттого гораздо более мучительным. Если бы маги бросились спасать вождя орков, то ставленник братства добрался бы до гробницы. Если бы все силы были направлены на щит, чтобы остановить Цепь, Наран-зун неизбежно бы погиб, и защитники врат пустыни все равно потеряли бы надежду освободить охотника.
Дервиш закусил губу, впервые в жизни столкнувшись с таким выбором, и Радимир его понимал.
Лучше всего, пожалуй, было по-прежнему лежащей в беспамятстве демонессе, которая не видела и не слышала ничего вокруг, а потому не терзалась бесплодными угрызениями совести в безысходной ситуации.
Зеленая полусфера полыхнула ярче обычного, но магия братства не имела к этому ровно никакого отношения. Чахлая трава вокруг каменного круга приобрела невероятный зеленый оттенок, каким не обладала в природе. И молниеносно разрослась, покрыв собой весь песок вокруг святилища.
Это было явно ненормальным явлением, и Мастер Цепи тут же обрушил на буйно распространяющуюся растительность всю мощь магии смерти, но он опоздал. Ему противостояла сила, по меньшей мере не уступающая его собственной мощи, а кое в чем даже превосходящая, — прямо перед ним и перед его орком, преграждая им путь, начали вздыматься лианы, переплетаясь и составляя нечто пока непонятное. Зелень гнила и распадалась прахом прямо на глазах, иссохшие стебли валились наземь снопами, но новые и новые ростки пробивались вверх, дав корни на голом песке. Мастер попросту не успевал задавить их все, и через мгновение труд живой природы был окончен. Гротескная фигура, похожая на оживший дуб, шагнула вперед и широко размахнулась рукой-колодой, одновременно издав угрожающий скрип.
Оцелот, выйдя из ступора, ощутимо дернул замершего Харад-аля:
«Хватай своего парня, быстрее! У нас есть несколько мгновений — я пробью щит, а вы пойдете внутрь и откроете наконец эту чертову гробницу! Пока враги не прочухались!»
Дервиш мгновенно пропал и появился рядом с Наран-зуном, схватив того за руку и совершив скачок обратно. Радимир за эти доли мгновения успел сосредоточиться — и, как всегда для магов, время потекло для него невыразимо медленно. Разумеется, его ход не остановился совсем, но для изучения хитроумных вражеских заклинаний этого вполне хватило бы. И Оцелот, не мешкая, ринулся в мешанину защитных контуров, поддерживающих векторов и прочей магической дребедени, которая составляла защитную полусферу.
Пожалуй, даже главе Гильдии не удалось бы справиться в срок, если бы не помощь. Силы природы не обладали ювелирным умением выдернуть нужную шестеренку и заставить механизм развалиться самостоятельно, — нет, они предпочитали мощным ударом кувалды превратить вообще всю машину в металлический блин. Давление мощи живых растений изнутри оказалось уже настолько велико, что разрывало щит. Ведь, в конце концов, вся магия братства Цепи так или иначе относилась к смерти, а значит, эффективнее всего ей могла противостоять только необоримая сила жизни и растущей природы.
И в тот самый миг, когда Мастер закончил свое виртуозное фехтование с древесной тварью, проход был сделан. Харад-аль оказался внутри в ту же секунду, проведя с собой Наран-зуна. И вот здесь, всего в паре саженей от главы братства, дервиш показал, на что он на самом делеспособен, первым делом уничтожив орка-предателя. Ему оказалось достаточно просто захотеть, чтобы тот развеялся в пыль и прах, — и это произошло.
Силой дервишей была не столько магия, сколько вера. И Харад-аль, самый старый из всех пустынных чародеев, был по-настоящему опасным противником. Теперь настал его черед издевательски смотреть в черную пустоту под глубоким капюшоном Мастера, потому что в этот же миг Наран-зун коснулся рукой каменной поверхности святилища и воззвал.