Хозяин Пророчества [трилогия]
Шрифт:
Мало-помалу над разоренным местом Силы начал образовываться шар, сотканный из светящейся клинописи. Громадная конструкция имела в поперечнике не меньше сотни саженей, чем и были продиктованы внушительные размеры символов. Эльф, раньше стоявший почти в центре барьера-шара, уже давно выбрался за его пределы и сейчас спокойно колдовал, с легкой усмешкой наблюдая за тем, как звери начали понемногу приходить в себя после первого шока. Они поднимались на ноги или лапы, восстанавливали контроль над собственными энергиями и уже готовились контратаковать. Разумеется, заклинание остроухого по-прежнему действовало, перемешивая силы тварей и давая им пользоваться лишь шестой частью
Но оболочка шара уже была завершена больше чем на две трети и теперь неуклонно стремилась сомкнуться далеко вверху. Попытки зверей протаранить преграду собственными весом не дали результата, но сверху еще оставалось небольшое окошко, и именно туда ринулся единственный крылатый зверь. Эльф, впрочем, предусмотрел и это; по щупальцам-каналам прошла волна, и бестия начала стремительно терять даже часть своей собственной силы, которую целиком замещала чужая. Зверь забился в воздухе, рыча и пытаясь разорвать скрепы заклинания, но это остроухого уже не интересовало, за несколько оставшихся мгновений он завершил плетение шара.
С довольной улыбкой потирая руки, он глянул на надежно запертых внутри барьера зверей и перевел взгляд на охотников. Те потеряли к эльфу всякий интерес, как только он сковал тварей своим заклинанием, поэтому они не собирались на него нападать. Видимо, рассудили, что, пока чародей противостоит их собственным врагам, он их друг или, по меньшей мере, союзник.
Удостоверившись, что ему и дальше никто не собирается мешать, ушастый маг удовлетворенно кивнул и снова обратился к своему заклинанию. Загадка, что же он собирается делать с громадным барьером, разрешилась очень скоро. Эльф развел руки в стороны, прикрыл глаза и, словно ощутив под пальцами поверхность невидимого шара, напрягся, сдвигая ладони. Барьер, повинуясь жестам чародея, начал уменьшаться на глазах, все более тесно сталкивая яростно бросающихся на преграду зверей. Символы клинописи уменьшались соразмерно съеживающимся стенкам магического пузыря, сохраняя все ту же странную, не принадлежащую этому миру гармонию.
Зверям не оставалось ничего иного, как уменьшаться вслед за сокращением жизненного пространства. Это не могло им повредить, поскольку тело каждого было создано магией и подчинялось воле владельца; но, безусловно, ни одна из бестий не была в восторге. Барьер тем временем сделался в рост человека, чуть приостановил свое сжатие, пока эльф переводил дух, и принялся уменьшаться дальше. Его нижний край оторвался от земли.
Теперь шар сжимался вокруг оголовья посоха, принесенного эльфом в самом начале этой поразительной битвы. Внезапная догадка молнией пронеслась в головах всех союзников, и через несколько мгновений они убедились в ее правоте: барьер сжался до размеров каменного шара в оголовье посоха, наполнив его сиянием скрытой Силы, и остановился.
Эльф, явно осознавая, что сейчас все внимание сосредоточено на нем, двинулся вперед нарочито медленно, явно наслаждаясь каждым движением после нелегко давшегося даже ему невероятного чародейства. Но он мог по праву гордиться собой — не только его чернокнижники из братства Цепи, но даже союзники глядели на него почти как на живого бога.
По крайней мере, он получил оружие, наделенное чудовищной, непредставимой мощью всех шести зверей, и союзникам было страшно даже представить участь тех, против кого это оружие будет обращено.
Но первый удар эльф, не переставая удивлять окружающих, нанес по собственным приспешникам. Перехватив посох обеими руками, он резко развернулся на месте и махнул шестом в сторону уцелевших братьев. Трудно было сказать, что с ними произошло на самом деле, но колдуны без следа исчезли в тот же миг. Радимир вроде бы уловил отзвуки заклятия мгновенного переноса, но не поручился бы за собственные ощущения.
Проверив свой посох в деле, эльф вгляделся в буйство огней внутри набалдашника, счастливо улыбнулся чему-то увиденному, щелкнул по камню пальцем и перевел взгляд на союзников. Неторопливо оглядел распростертых на земле древних магов. Одобрительно кивнул, наблюдая за тем, как Кьяр уверенно теснит порядком уменьшившуюся орду младших элементалей. Едва ли не отечески улыбнулся, взглянув на лежащих рядом Альтемира и Сетэль. С неожиданным участием присмотрелся к недвижному, но, безусловно, живому Наран-зуну. Скользнул взглядом по Ширшу и Снору, кипевшим от бессильной ярости. С некоторой озабоченностью отметил, что Мурен и Харад-аль почти разобрались с вцепившимися в них цепями. Скупым жестом отсалютовал безмолвно застывшим охотникам. Затем внезапно глубоко поклонился:
— Благодарю за прекрасную игру, господа.
И, воздев посох к небу, с невероятным облегчением расхохотался, радуясь своей безусловной победе. А затем, все еще смеясь, вскинул руку к лицу, оборотился сперва языком бледного пламени, а потом небольшой искрой, которая поднялась ввысь и, рванувшись с места, стремительно унеслась на восток, в сторону восходящего солнца.
Битва за последнее место Силы окончилась.
Стоило эльфу скрыться, как с древних магов спало его заклятие. Цепи, составлявшие компанию всем остальным, тоже рассыпались прахом.
Медленно вставало солнце.
Снор, смачно лязгнув доспехами, прыжком вскочил на ноги. Ярла сейчас интересовала строго определенная вещь, и он двинулся к ней с целеустремленностью… пожалуй, гнома, который стремится хлебнуть черного подгорного. Но божественный напиток сейчас, как это ни странно, интересовал Эрдессона лишь во вторую очередь. Хотя потом хлебнуть было бы недурственно.
А пока…
Гном плюнул на пепел, оставшийся от Короля Армон-Дарона, и взял его молот.
Кьяр смотрел на это, улыбаясь краем рта. Снор, любовно оглаживая древко реликвии и не сводя с нее глаз, поинтересовался:
— Ты понимаешь, брат?
— Да. — Наугер ухмылялся теперь уже открыто. — Гном достойного рода, что примет ношу Молота из рук павшего в битве Короля и поведет своих братьев в бой, да станет следующим Королем сам.
— Похоже, мы все-таки победили, брат.
— Да и свидетелей у нас предостаточно, — заметил наугер.
Последнее было жизненно важно. Эрдессоны отлично понимали, что им еще придется доказывать старейшинам всех кланов свое право на обладание реликвией. И множество свидетелей, особенно известных своими достойными деяниями, помогли бы им разобраться в хитросплетениях гномьих обычаев в свою пользу. Потому что передача власти и титула Короля в боевых условиях сопровождалась, разумеется, огромным количеством условий.
Но все это было, по сути, не так уж важно. А по-настоящему важно было то, что Снор Эрдессон сейчас держал в руках власть над всей страной своего народа. Сам же ярл предпочитал думать об этом как о восстановлении справедливости, в конце концов, у него были все шансы стать законно избранным Королем. Если бы не этот…
Гном с непередаваемым чувством растер свой плевок сапогом и огляделся по сторонам. Альтемир лежал без сознания, хотя и живой. А значит, общую ситуацию надо было прояснять самостоятельно. Так что ярлу пришлось взять на себя обязанности паладина и начать задавать вопросы: