Хозяин тайги (сборник)
Шрифт:
— Мы из него вырастим такой сорт, которому никакой холод нипочем. По всей Якутии пойдет, — говорит Муся. — Вы его берегите как зеницу ока, Пантелей Филатыч. Вы его в отдельный сусек ссыпьте.
— Об чем беспокоитесь? Все будет как надо.
— А по морозу, как только первопуток установится, мы приедем за зерном.
— Приезжайте, милости просим.
Василий мастерит детишкам тележку, прилаживает плетеный короб на четыре деревянных колеса.
— Вот сейчас наладим телегу, сядем и поедем.
—
— Далеко... На Северный полюс.
— Это там, где мама работает? — спрашивает Наташа.
— Ну, мама работает чуть поближе, — отвечает отец.
— А почему же тогда она домой не приходит?
— Она приходит, когда вы спите.
— А когда же она уходит? — спрашивает Володя.
— И уходит, когда вы еще спите.
— Значит, мама наша не спит, — решил Володя.
Чапурин и Аржакон вносят в коридор охапки снопиков из ячменя и овса и проносят их мимо Василия в лабораторию. За ними появляется Муся, в фартуке у нее пшеничные колоски. Она остановилась:
— Вась, погляди! Вот и все, что я смогла собрать на наших делянках, показывает она колоски Василию.
— Это олекминский сорт?
— Все тут. И вировские, и олекминские. Все питомники забраковала — не созрели. Вот и вся элита.
— Зато у Пантелея много.
— Да, на Пантелееву пшеницу вся надежда.
— Мама, ты больше не уйдешь от нас? — спрашивает Володя.
— Милый мой! — она поцеловала его. — Вот подойдет зима, еще надоем тебе.
— Мария Ивановна, а можно мне и на будущий год прийти? — спрашивает Люся, стоявшая за ее спиной.
— Конечно, дорогая, если тебе интересно.
— Мне очень, очень интересно! Я поступлю обязательно в институт. Вот только школу окончу.
— Спасибо тебе за старание! Зимой учись как следует.
Зима. Сквозь окно селекционной лаборатории видно, как летят белые снежинки. Муся и Марфа сидят, сортируют семена, пересчитывают, ссыпают в бумажные пакетики. Теперь на стенах развешаны апробационные снопики, на полках колоски.
Входит Чапурин.
— Лошадь запряжена... Поедем, что лича?
Чапурин и Муся подъезжают на дровнях к заимке Пантелея. Вот и поля, теперь опустевшие, сарай, овины хлебные. А вот и дом. Но странно — не лают собаки, не видать ни хозяина, ни хозяйки. На крыльцо вышел ветхий мужичонко с ведрами, в нагольном полушубке и валенках.
— Вам кого? — спросил он Мусю.
— А где Пантелей Филатович?
— Хозяин что ли?
— Да.
— Ен теперь далеко.
— Куда он уехал?
— Туда, куда повезли. А куда повезли, одному богу известно. Да вы иль не слыхали? — удивился он наконец. — Его же выслали. Здесь теперь живет бригада лесорубов.
— А где Авдотья с детьми?
— В амбаре.
— Там же холодно?
— Они "буржуйку"
Муся быстро пошла к амбару. Здесь и в самом деле из крыши торчала труба, из которой густо валил дым. Она постучала. Открыла ей Авдотья и, как увидела ее, закрылась углом платка и заголосила. Муся обняла ее за плечи.
— Как же это случилось-то?
От "буржуйки" поглядывали мальчишки, одетые в пиджаки и валенки. Авдотья откашлялась, утихла, открыла заплаканное лицо.
— Вечером приехали на двух подводах. Скотину увезли и его посадили... А потом уж этих вот, лесорубов, привезли, а нас в анбар переселили...
Авдотья прошла к сусеку.
— Зерно-то ваше в сохранности. Пока не добрались до зерна-то. Забирайте...
— Спасибо! И вот что, Авдотья, собирайся! Детей собирай, и поедем с нами.
— Да куда же мне ехать? — заплакала опять Авдотья. — Кому я нужна?
— Мы вас проведем рабочей. И комнату вам дадим.
— Спасибо вам, кормилица! Матушка-заступница... — завопила Авдотья и повалилась перед Мусей на колени. — Всю жизнь за тебя бога молить буду.
Глядя на мать, горько заплакали дети.
— Что вы? Что вы? Встаньте! Разве так можно? — говорила Муся, пытаясь поднять Авдотью.
— Чапурин, собирайте детей! — приказала Муся.
Авдотья мигом встала.
— Да вы уж не обессудьте. Я сама быстренько соберусь. А вы зерно-то, зерно грузите в мешки. Там вон и мешки приготовлены.
Чапурин взял мешок, развернул его, пощупал и сказал:
— Добрый мешок... Травяной! Начнем, что лича!
Муся с Авдотьей стали держать мешок, а Чапурин насыпать зерно.
Подвода с Мусей, Авдотьей с детьми и Чапуриным подъезжает к станции.
— Сгружай пшеницу, — говорит Муся Чапурину и решительно идет в дверь.
Комната Судейкина. По стенам развешаны осовиахимовские плакаты: разрезы винтовки и противогаза, окопы полного профиля, с красноармейцами, ползущие по-пластунски стрелки и прочее. Судейкин сидит за столом, подбрасывает костяшки на счетах.
Входит Муся.
— Сидор Иванович, мы приняли новую рабочую. Квартиры пока у нас нет. Придется размещать в вашем кабинете.
— То есть как в моем кабинете? А мне куда?
— Переселяйтесь к директору. Зимой вам будет веселее.
— А кого мы приняли? Что за рабочая?
— Авдотья Одинцова.
— Ту самую, с заимки?
— Да.
— А вы знаете, что их раскулачили?
— А это меня не интересует. Приказ директора... Прошу выполнять.
— Ну ладно, поглядим! — Судейкин уходит.
Муся начинает снимать со стены плакаты.
В селекционной лаборатории женщины перебирают семена. Перед каждой на столе небольшая кучка, которая постепенно истаивает...