Хозяин тайги (сборник)
Шрифт:
Когда Муся и Аржакон подходили к дому, залились собаки, и сам хозяин вышел на крыльцо. Это был еще относительно молодой мужик без шапки, с кудлатой рыжей головой, в оленьей безрукавке, в бахилах из сохатиного камуса, он высился горой на крыльце.
— Цыц! — зычным окриком унял он собак. — Проходите, они не тронут, прогудел и, не здороваясь, сам прошел в избу.
В чистой передней комнате, с большой русской печью, с божницей в красном углу, он поздоровался легким поклоном:
—
На лавке у стола сидела миловидная женщина в длинной поневе и в белой полотняной кофте с красным шитьем на рукавах. Рядом с ней сидели и смирно глядели на вошедших два мальчика.
— Пантелей, я тебе привозил ученый. Его Москва ездил, — указал Аржакон на Мусю. — Теперь у нас на станции работай.
— Меня зовут Мария Ивановна...
— Милости просим, — повторил Пантелей, приглашая гостей к столу. Авдотья, собери на стол!
Хозяйка встала из-за стола, прошла к печке.
— Может, молочка топленого испробуете? С кашей. Может, мясца? спросила она Мусю.
— Спасибо, мы не хотим.
— Тебе не хочет, моя хочет. Тебе лодка сиди, моя шестом толкай. Не одинаково, понимаешь.
Все засмеялись. Стало как-то проще. Хозяйка накрыла на стол, беседовали, рассевшись по лавкам.
— У вас всегда вызревает пшеница? — спросила Муся.
— Всегда, — ответил хозяин.
— А сколько же лет вы здесь сеете?
— Не знаю. Еще дед мой раскорчевал эту заимку. Мне она досталась при семейном разделе.
— Значит, это заимка? А где же ваш основной дом был?
— В Вознесенском. Там отец проживал.
— А где же он теперь?
— Сослали в Сибирь.
— В Сибирь?! Куда уж еще из Якутии?
— Лес заготовлять. Говорят, кулак.
— Что значит — говорят?
— Значит, так определили. А какой же кулак отец мой? Вон Рындин был кулак! Рыбный завод держал... Работников имел. А отец мой сам всю жизнь хрип гнул, не токмо что работников нанимать. Дак мы сами плотники, сами все и смастерили. Какие же мы кулаки?
— И вас с Авдотьей притесняют?
— Покамест нет. Мы в середняках числимся.
— А вы жалобу писали насчет отца?
— Писал, да что толку? Может, отца бы и не тронули, да нужда случилась. Артель охотничью создали, а конторы не было. Вот и заняли дом моего отца под контору да под пушной склад.
— Кто же так распорядился? Это ж нечестно!
— Судейкин.
— Сидор Иванович?
— Он эту артель создавал. А потом ушел на станцию. Теперь и спрашивать не с кого.
— Нет, это дело нельзя так оставить. Я мужа попрошу — пусть съездит в Якутск.
— Где уж там...
Хозяйка меж тем накрыла на стол и даже поставку медовухи налила.
— Кушайте на здоровье, кушайте!
Хозяин налил медку себе
— Як вам с большой просьбой: нельзя ли у вас выкроить небольшую деляну? Для моих опытов. Мы все это оплатим вам, по договору.
— Какие же вы опыты хотите провесть? — спросил хозяин.
— Я хочу вывести такой сорт пшеницы, чтобы он созревал и здесь, и в Вознесенском... Повсюду в Якутии.
— Хорошее дело! Ну что ж, столкуемся.
— Ваше дело толковать, мое дело выпивать, — сказал Аржакон, поднимая кружку.
— На здоровье! — сказал хозяин.
Контора опытной станции. За столом сидит Василий. Рядом на стульях Муся и Судейкин.
— Как же так случилось, Сидор Иванович, что вы отобрали дом у Филата Одинцова? — спросил Василий.
— Очень просто — экспроприация экспроприаторов, — ответил бойко Судейкин.
— Какой же он экспроприатор, если у него не было батраков? — спросила Муся.
— Все равно — жил на широкую ногу. То есть паразитически-буржуазный образ вел.
— Он плотник... Середняк! Я проверяла! — крикнула Муся.
— За счет кого же он паразитировал? — спросил Василий. — За счет вас?
— Ну, это не обязательно, чтобы лично кто ему прислуживал. Он всех обирал.
— Каким образом? — спросил Василий.
— Больше всех наживался за счет продажи хлеба, — ответил Судейкин.
— Чей же он хлеб продавал? — спросила Муся.
— Свой.
— Ну и вы свой продавали бы, — сказал Василий.
— А у меня его сроду не было, — с гордостью ответил Судейкин.
— Почему? Земля-то у вас по едокам была поделена.
— Потому что у него скота много было, навозу то есть. Две лошади, две коровы да свинья с поросятами. Опять для наживы...
— И вы бы развели скот. Что в том плохого? — спросил Василий.
— А то, что я артель создавал, а он в сторону глядел.
— Мало ли кто куда глядел. Это еще не основание для репрессии. И я бы вам советовал написать письмо в РИК, чтобы пересмотрели дело Филата Одинцова.
— И не подумаю. И вам не советую связываться с его сыном. Это как же, оказывается, поддержка всяким элементам?
— А вы читали статью товарища Сталина насчет головокружения от успехов? — спросил Василий.
— Читал. Но я теперь не занимаюсь коллективизацией, значит, она меня не касается.
— Правильно! — улыбнулся Василий. — А ты оборотистый!
— Мы приехали сюда новые сорта пшеницы выращивать, а не заниматься глупостями! — вмешалась Муся.
— Вот как! — Судейкин весь залился краской и встал. — Классовая борьба поважнее всех наших пшениц и овсов. Я свое дело сделал — предупредил вас. Поступайте как хотите. — Судейкин вышел.