Хозяин жизни
Шрифт:
Вот в этом он весь, он мог бы сходить за таблеткой сам, но он просто не сообразил. Ему надо сказать об этом, точно так же как он не сообразил, как действительно много значила для меня первая брачная ночь. Зато он наверняка знает, когда эти самые таблетки от головной боли изобрели.
Я открываю дверь в коридор и тут же жмурюсь от яркого света. После темноты комнаты эти белые лампочки просто невыносимо слепят глаза. Но я решительно шагаю в коридор, завязывая пояс халата потуже.
— Долго не ходи, я буду переживать, — кричит мой мальчик мне в спину, и я захлопываю дверь.
Чтобы дойти до лифта, нужно пересечь коридор и
Иду мимо чужих номеров, в памяти непроизвольно остался номер комнаты Дусманиса. Гордо вскинув подбородок, прохожу мимо, будто отец моего мужа может меня видеть. А потом замираю, прямо возле двери, потому что четко слышу недвусмысленные звуки. Неестественные, глухие стоны бьют, как ножом по сердцу. Я так и стою, не дышу и не иду вперед, и забываю о своей головной боли.
— Миша, еще! Сильнее, да! Боже, ты великолепен, — истошно орет рыжая Барби, пока ее, судя по всему, как сидорову козу дерет «хозяин жизни».
Дернувшись, буквально бегу по коридору, теряя тапки и подбирая с пола, упавший пояс халата. Мои щеки горят алым пламенем, будто я зашла в комнату и застукала их за этим занятием. Меня обуревают чувства зависти, тоски и обиды за саму себя. Почему моя первая брачная ночь — полная катастрофа, а у рыжей Барби сладкое на десерт? Забежав в лифт, тычу во все кнопки подряд. Почему-то очень нервничаю и волнуюсь. С перепугу еду вверх, вместо того, чтобы ехать вниз. Столкнувшись с девушкой-администратором на ресепшене, наконец-то, получаю свое обезболивающее и, проделав тот же самый путь обратно, буквально бегу мимо комнаты «хозяина жизни», чтобы, не дай бог, не услышать, что-то еще.
Зубы стучат друг о друга, но мне совсем не холодно, даже наоборот.
— Ну как, нашла таблетку? — сидит в той же самой позе, в которой я его оставила, Артур.
Кивнув, подхожу к тумбочке с графином воды и, кинув таблетку в рот, выпиваю залпом целый стакан. Быстро залажу под одеяло и накрываюсь с головой, повернувшись на бок. Артур ложится ко мне и обнимает.
— Должно пройти минут через пятнадцать, — заботливо обнимает он меня сзади.
А меня трясет, очень сильно колотит. Сама не знаю, почему.
Глава 14
— Доброго всем утра, — объявляет Артур, когда мы спускаемся в ресторан отеля.
Он держит меня за руку, переплетая наши пальцы. Здесь очень вкусно пахнет. Голова наконец-то прошла, и появился аппетит. Мой муж широко улыбается. Гости при виде нас оборачиваются, радужно встречая молодоженов. Я тут же натягиваю искусственную улыбку. Пусть думают, что наша ночь была бесконечно прекрасной, а утро и того лучше.
— Замечательно смотритесь, — чавкает где-то снизу Владимир Данилович, очевидно не прожевав до конца свой завтрак. Ему вторит Надежда Васильевна, и я понимаю, что мы зависли аккурат над их столом.
Мне немного неудобно, что мы не садимся с ними, хотя в глазах матери Артура явственно читается мольба на этот счет.
— Пойдем, у окна сядем, — командует муж, игнорируя безмолвную просьбу матери.
А я подчиняюсь Артуру, не прекращая улыбаться, как и положено добропорядочной супруге. Не буду же я ему указывать: садиться с собственными родителями или нет. Свою мать, например, я вообще в зале не наблюдаю. Мы с Артуром устраиваемся друг напротив друга. Внимательно изучаем меню завтрака. Выбираем омлет, ветчину с сыром, кофе и ароматные булочки. Официанты торопятся, расставляя всю эту красоту перед нами. Повернувшись к зеркальному окну, я вижу свое отражение. Выгляжу я гораздо лучше, чем накануне ночью. Сексом мы так и не занялись, что меня довольно сильно напрягает.
Когда я вернулась, выпила таблетку, Артур меня обнял, и мы уснули. Утром я принимала душ, а он орал через стенку о том, какие грандиозные у нас планы на второй день свадьбы. Мне принесли одежду для второго дня, я помыла и высушила волосы, смыла дикий свадебный макияж и слегка подкрасилась.
Теперь я выгляжу, как обычная юная девушка своего возраста. Улыбаюсь снова и снова, приветствую спускающихся гостей. Как там выглядят женщины, которых страстно любили в их первую брачную ночь?
Поднимаю глаза на стеклянную дверь входа в ресторан и тут же скисаю, словно оставленное на подоконнике молоко в жаркий полдень. Смотрю на проем, и жаба давит. Женщины, которых любили всю ночь, выглядят растрепанными, невероятно счастливыми, виснущими на плече своего мужика, тоже рыжими, но слегка помятыми. Мне кажется даже гул в ресторане стихает, когда в зал заходит Дусманис со своей красивой и вечно лыбящейся спутницей. Он выше всех на голову и шире в плечах, и смотрится просто огромным в проеме двери.
Глядя на эту картину, что-то странно трепещет внутри. Нельзя, нельзя так реагировать на отца своего мужа.
— Давай с папой сядем, — дёргается Артур, излучая такое счастье, что мне становится неловко.
Меня так и тянет взглянуть в сторону Дусманиса. По всему видно, что Артур обожает своего отца. И от этого мне еще хуже. Мне нужно научиться спокойно реагировать на него. Теперь я его невестка и должна вести себя соответственно. Но при виде высокой крепкой фигуры мое сердце бьется так быстро, что я боюсь получить приступ.
— Как мы с ними сядем, нам же уже еду принесли? — тихо возмущаюсь, глядя на стол с тарелками. — Да ладно, Машунь, ерунда какая, — начинает сгребать еду в одну тарелку Артур.
Выглядит ужасно.
— Может, с мамой сядем?
— Маму я все время вижу, а отца неизвестно, когда в следующий раз.
Вот уж точно. Прям в точку сказано. Но выбора нет и как послушная жена встаю вслед за мужем.
— Горько! — орет не совсем протрезвевший троюродный дядя жениха.
Его хором поддерживают другие гости.
И Артур, оставляя в покое тарелки, идет ко мне. В последний момент я замечаю внимательный и очень темный взгляд Дусманиса, который уже сидит за столом и молча орудует вилкой. Он смотрит прямо на нас. Артур его загораживает и дальше демонстрирует такой силы страстный поцелуй, что я чуть не падаю на стул от его напора. Мне почему-то становится стыдно и жутко неудобно. Отпустив меня, Артур снова принимается за тарелки.
— Ты знаешь, что слово «ресторан» происходит от французского глагола restaurer, означающего «восстанавливать силы». Первые настоящие французские рестораны, появившиеся задолго до революции, представляли собой магазины здоровой пищи, продающие одно основное блюдо — бульон… Па, мы с вами сядем?