Хозяин жизни
Шрифт:
И сейчас, сидя в кабинете управляющего, мне совестно за этот свой очень реалистичный сон. В последнее время мне все время стыдно.
Глава 22
Дусманис закрывает за собой дверь и уходит. От хлопка я вздрагиваю. Но он почему-то тут же возвращается обратно. Комната наполняется запахом его дорогого парфюма. И я сожалею, что чувствую его, потому что теперь этот аромат будет преследовать меня всю следующую неделю. Мне физически плохо. Я хочу убежать и спрятаться, я не могу находиться с ним в одной комнате. Мне стыдно, боже, как мне стыдно, что я была такой распущенной
— Что здесь происходит? — жестким тоном интересуется Дусманис, по-видимому, узнав мой рыжий затылок.
Меня трясет, меня всегда трясет, когда что-то важное происходит. Даю себе установку успокоиться, вести себя, как ни в чем не бывало, просто дышать. Он всего лишь мужик, обычный человек из плоти и крови. Но, за все то, что между нами было, мне хочется сквозь землю провалиться. Стыдно перед собой, перед ним, перед всем миром.
Я должна держаться и думать о своем муже. Дусманису я не нужна и никогда не была нужна.
— Воровку поймали, — довольным голосом объявляет управляющий. — Это ерунда, Михаил Сафронович, мы сами разберемся.
И мне бы выступать в свою защиту, рассказать, что случилось на самом деле, а я не могу, потому что я и так наломала дров. Я такое натворила… Я на свадьбе собственной почти отдалась отцу жениха.
Дусманис делает широкий шаг, я на стуле сижу, будто одна их своих учениц, послушно положив руки на колени. Мои ученики!? Вспоминаю я с ужасом. Маленькая Дашенька, ей нужна эта сумка.
— Маша, что здесь происходит?
Собственное имя тонким скальпелем режет слух. Я нерешительно поворачиваюсь к нему и, набравшись храбрости, встаю. В его глазах мелькают тысячи вопросов. А мне бежать надо, спасать ребенка. Но все же интересно, о чем он думает? Считает, будто я искала с ним встречи, поэтому притащилась в его отель? Что я хочу продолжения того, что случилось в душе? Что я все-таки слаба на передок, как он и предполагал? Откуда ему знать, что именно он, единственный из мужчин, кто каким-то странным образом умудряется вычерпывать столовой ложкой мои мозги, лишь одним своим черным взглядом.
— Мой ученик выкинул сумку девочки в окно. У неё хроническое заболевание. Ей станет плохо без этой сумки. Я пыталась достать, но...
Дусманис скользит по мне взглядом, будто проверяет, все ли части тела на месте.
— Михалыч! — рычит отец моего мужа.
Управляющий бледнеет.
— Не понимаю, почему гости нашего отеля подвергаются пыткам?! — приподнимает он мою покрасневшую руку.
Я резко вытягиваю из его пальцев свое запястье, потому что от его прикосновения к моему телу, все внутри ухает вниз, а мозги начинают медленно закипать, постепенно испаряясь. Нет, я больше не позволю ему возбуждать мою фантазию и делать из меня послушную куклу, готовую на все, пусть катится ко всем чертям. Я могу контролировать свое тело, я в состоянии отказаться от случайного секса. Я не шлюха!
— Не знаю, — отвечает управляющий поникшим голосом.
А я специально смотрю за плечо отца моего мужа, чтобы не смотреть в его красивые черные глаза.
— Михалыч, ты знаешь, что Маша моя родственница?
— Невестка! — гордо выплевываю слова ему в лицо.
— К сожалению, — смотрит Дусманис.
Между нами происходит немой диалог. Я почти уверена, что он считает, будто на свадьбе, я нарочно притащилась голая к нему в душ. И я не краснею, нет, я становлюсь малиновой, потому что вижу так много всего в этих черных глазах. Управляющий
— Дай сюда! Какой номер?
— 134.
Дусманис спокойно набирает эти три цифры, при этом косится на меня. Я тут же отвожу глаза, а он передает трубку управляющему.
— Быстро тащите свои задницы сюда, гроза преступности, епт, и сумку этой милой леди прихватите. Иначе я вашими яйцами в бильярд сыграю.
Когда мне, наконец, отдают Дашину сумку, я пулей вылетаю из кабинета. Передо мной даже извиняются. Думала Дусманис по делам своим пойдет, но он продолжает идти рядом, а у меня от его присутствия в ушах гудёшь стоит, будто рефрижератор на полную мощь работает.
До лифта мы идем молча, я стараюсь семенить ногами быстрее, чтобы он отстал или свернул куда-нибудь. Пошел «перетирать» с управляющим важные дела, но он так уверенно жмет на кнопку лифта, что мне ничего не остается, как стоять и смотреть на закрытые металлические дверцы.
Дусманис прямо за моей спиной, я его чувствую сильнее, чем ожог от утюга пару дней назад. Но в душе я все еще надеюсь… А вдруг нам просто по пути и Дусманис попрощается и поедет выше. Ведь его офис или номер люкс, наверняка, где-то гораздо выше. Поэтому под громкое «дзинь», я, прижав Дашину сумочку к животу, решительно шагаю в кабину лифта. Но как только дверцы закрываются, и лифт начинает плавно ползти вверх, я задерживаю дыхание. Развернувшись все к тем же дверцам, стою и молча смотрю на них. Но Дусманис пугает меня до чертиков, когда протягивает руку и жмет кнопку «стоп». Неожиданно замирая, кабина лифта погружает нас в тишину.
— Зачем ты голая пришла ко мне в душ?
Интересный вопрос. Действительно зачем? Какие могут быть варианты? В женской душевой все кабинки были заняты, решила податься в мужскую? Не знала, что женщины и мужчины должны мыться отдельно? Порвала купальник и не успела найти чем прикрыться? От всего этого голова просто раскалывается. Он стоит со мной рядом и так же сканирует дверцы лифта.
Надо оправдываться, спасать себя, доказывать, что я душевые перепутала. Но, во-первых, он все равно не поверит, а, во-вторых, я не могу. Губы разлепить не получается, они будто замерзли на тридцатиградусном морозе и не двигаются. А Дусманис, психанув от отсутствия реакции на его вопрос, берет меня за плечи, разворачивает и толкает на стену. Я бьюсь затылком о зеркало, легонько, совсем не больно, но его рука замирает над моей головой, блокируя пути отхода. Настоящий хозяин, и сейчас я полностью в его власти. Не хочу смотреть ему в глаза, на его потрясающие губы, борюсь с собой изо всех сил, потому что в такой близости, я могу не справиться и снова превратиться в ту, что просила продолжения в душе.
Сжимаю зубы, уставившись на его руку, на тату, красиво очерчивающее крупное мужское запястье. Он такой властный, Артур на него совсем не похож. Кроме темной масти, между ними ничего общего.
— Как мне теперь в глаза сыну смотреть? — тяжело дышит Дусманис, а я бедра сжимаю, ибо снова хочется. Из последних сил скольжу взглядом по кнопкам за его плечом, что мигают в каком-то абсолютном отчаянии. Ну, конечно, я пришла голая, предложила себя, и это совсем не он часом ранее объявил, что хочет меня, что если я разведусь, то у него развяжутся руки. Ну это я, конечно, додумала, но так ведь и есть.