Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры
Шрифт:
8 сентября Молотов прислал Сталину ответ, в котором признал свою ошибку, но обвинил во всем Орджоникидзе и Кагановича: «На совещании в ЦК были, кроме меня, Каганович, Калинин, Ордж[оникидзе], Яковлев и Вышинский (Акулов оказался за городом). Ты знаешь отношение Калинина к таким делам — он всегда “за хозяйственников”, “обижаемых" судом и РКИ, в данном случае — тем более. Вышинский под напором Ордж[оникидзе] сразу же заявил, что он допустил грубую ошибку и вообще держался униженно. На меня посыпались личные нападки гнуснейшего типа со стороны Ордж[оникидзе], что все это моих рук дело, за спиной ЦК, работать с М[олотовым] невозможно и пр. Несмотря на это и несмотря на то, что Каганович молчаливо соглашался с Ордж[оникидзе], я не должен был сдавать […] Надеюсь, все это послужит нам, и в частности мне, уроком» [460] . В ответ 12 сентября в письме Молотову Сталин вновь вернулся к этой теме и резко выражал свое недовольство [461] .
460
РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 766. Л. 127–128.
461
Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 248–249.
Длительная, почти двухнедельная переписка по поводу этого дела и острая реакция Сталина достаточно показательны. Конфликт вокруг Вышинского хотя и завершился принятием требований Сталина свидетельствовал не только о первенстве Сталина, но и о том, что ведомства и отражавшие их интересы члены Политбюро, все еще представляли серьезную силу. Соратники Сталина без согласования с ним все еще могли внести на обсуждение Политбюро достаточно важные вопросы и добиваться нужного им решения. Сам Сталин вынужден был прибегать к длительным объяснениям и действовать при помощи ультиматумов.
Многие другие факты, касающиеся практики работы Политбюро, свидетельствовали о том, что данный конфликт действительно отражал реальное сохранение остатков «коллективного руководства» и некоторого политико-административного равновесия между Сталиным и его соратниками. Как и в предыдущий период, в Политбюро нередко вспыхивали столкновения, свидетельствующие об активности отдельных членов Политбюро и их решимости отстаивать интересы своих ведомств. Например, 16 августа 1933 г. руководители Донецкой областной партийной организации прислали на имя Сталина шифровку, в которой просили отсрочить призыв в армию до 1 января 1934 г. 10 тыс. рабочих-уголыциков. Просьба эта, несомненно, поддерживалась Орджоникидзе, в ведении которого находились шахты, а возможно, даже была инициирована им. Не менее понятно, что Ворошилов, руководивший военным наркоматом, воспротивился этой просьбе. Получив от Кагановича, оставшегося в Москве вместо отдыхавшего Сталина, шифровку с просьбой об отсрочке, Ворошилов поставил на ней резолюцию: «Я против». Каганович, оказавшийся в центре очередного межведомственного конфликта, организовал очередной компромисс. По его предложению Политбюро предоставило отсрочку 5 тыс. рабочих [462] .
462
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 989. Л. 221. Аналогичные конфликты между Ворошиловым и Орджоникидзе, заканчивающиеся компромиссными решениями Политбюро, происходили и в последующие годы. Например, в августе-сентябре 1936 г. Политбюро дважды рассматривало разногласия между НКТП и НКобороны по поводу призыва в армию работников авиапромышленности и шахтеров. Оба раза, как и в описанном случае в 1933 г., принимались средние цифры отсрочек от призыва, несмотря иа значительные требования Орджоникидзе и категорические возражения Ворошилова (Там же. Д. 1120. Л. 24; Д. 1122. Л. 95).
Столь же осторожно и опять в отсутствие одного из заинтересованных членов Политбюро была проведена очередная реорганизация Наркомата тяжелой промышленности, что всегда вызывало бурные протесты импульсивного Орджоникидзе [463] . Когда через несколько лет после разделения ВСНХ созрела идея о дальнейшем разделении огромного Наркомата тяжелой промышленности, Политбюро 3 июня 1934 г. приняло решение установить должность заместителя наркома тяжелой промышленности по топливу (уголь, нефть, сланцы, торф) и назначило на нее М. Л. Рухимовича [464] . Молотов, сторонник дальнейшего разукрупнения НКТП, был в это время в отпуске. Поставленный перед свершившимся фактом, он лишь посетовал в письме Куйбышеву 5 июня: «Жалею, что ограничились назначением т. Рухимовича замом по НКТП (топливо). Вопрос с новым наркоматом (топливо + электростанции) считаю назревшим» [465]
463
См. подробнее главу 2.
464
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 946. Л. 17.
465
Сталинское Политбюро в 30-е годы / Сост. О. В. Хлевнюк, А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. М., 1995. С. 140.
Сохранение прежних процедур функционирования Политбюро — столкновение ведомственных интересов, выработка компромиссов по многим вопросам оперативного управления — сочеталось со стабильностью персонального состава высших эшелонов власти. Политбюро, сформированное после XVII съезда в феврале 1934 г., почти не отличалось от Политбюро, избранного после XVI съезда ВКП(б) в 1930 г. Из членов Политбюро прежнего XVI созыва в 1934 г. лишь один Я. Э. Рудзутак был понижен до кандидатов в члены Политбюро, что было, видимо, связано с его недостаточной служебной активностью [466] . Новым кандидатом в члены Политбюро в 1934 г. стал П. П. Постышев, что, напротив, было наградой за проведение сталинского курса на Украине, куда Постышева послали в 1933 г. вторым секретарем ЦК КП(б)У для укрепления руководства.
466
Подробнее об этом см. главу 7.
Судя по известным документам, не произошло также существенных изменений в распределении обязанностей между членами Политбюро. И до и после XVII съезда свои позиции заместителя Сталина по партии сохранил Л. М. Каганович. 15 декабря 1932 г. Политбюро приняло решение об организации отдела сельского хозяйства ЦК — ключевого отдела в партийном аппарате в условиях массового голода. Каганович был назначен заведующим этого отдела [467] . Выполнив задачи, поставленные перед ним в период голода, Каганович направлялся на другие горячие участки управления. 18 августа 1933 г. в связи с провалами на транспорте Политбюро приняло решение об образовании комиссии по железнодорожному транспорту под председательством Молотова. Каганович наряду со Сталиным, Ворошиловым, Андреевым, Орджоникидзе и Благонравовым был назначен членом этой комиссии. Однако уже через день, 20 августа, Кагановича утвердили заместителем председателя, а 15 февраля 1934 г. председателем комиссии по железнодорожному транспорту [468] . Логичным продолжением этой линии было назначение Кагановича на должность заведующего транспортным отделом ЦК, которое состоялось 10 марта 1934 г. [469] Свой прежний пост в аппарате ЦК — заведование сельскохозяйственным отделом — Каганович передал вновь назначенному секретарю ЦК А. А. Жданову.
467
РГАСПИ. Оп. 3. Д. 911. Л. 12.
468
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 69–70.
469
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. З. Д. 941. Л. 14.
Подлинники протоколов Политбюро показывают, что Каганович формулировал многие постановления Политбюро, что во время отпусков Сталина он по-прежнему руководил работой Политбюро и аппарата ЦК. Оставаясь вторым секретарем ЦК, он был назначен председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) — нового руководящего партийного органа, созданного по решению XVII съезда партии вместо Центральной контрольной комиссии. Особую роль Кагановича в руководстве партийными делами определяло постановление Секретариата ЦК о приеме работников в аппарат ЦК ВКП(б), утвержденное 17 января 1934 г. В нем говорилось: «а) Установить, что прием или увольнение всех без исключения работников в аппарат ЦК производится лишь с утверждения т. Кагановича или т. Сталина,
б) Обязать заведующих отделами ЦК ВКП(б) строго придерживаться этого постановления». Показательными были обстоятельства подготовки постановления. Первоначальный его вариант был написан Кагановичем и имел следующий вид: «Установить, что прием всех без исключения работников в аппарат ЦК производится лишь с утверждения секретаря ЦК». Сталин исправил текст Кагановича, причем демонстративно поставил фамилию Кагановича на первое место. Сталинский вариант и был окончательно утвержден Секретариатом ЦК ВКП(б) [470] .
470
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 138.
О сохранении прежней иерархии в руководстве партии свидетельствовало очередное распределение обязанностей между секретарями ЦК, произведенное Политбюро 4 июня 1934 г. Сталину поручалось наблюдение за отделом культуры и пропаганды, Особым сектором [471] и Политбюро. Каганович руководил работой Оргбюро, промышленного и транспортного отделов, комсомола и Комитета партийного контроля. Жданов контролировал сельскохозяйственный, планово-финансово-торговый, политико-административный отделы, отдел руководящих партийных органов, Управление делами и Секретариат ЦК [472] . Большое количество обязанностей заставило Кагановича обратиться в Политбюро с просьбой об освобождении от заведования транспортным отделом. 9 июля 1934 г. Политбюро удовлетворило эту просьбу, хотя оставило за Кагановичем «наблюдение и общее руководство этим отделом» [473] .
471
По новому Уставу ВКП(б), принятому на XVII съезде в начале 1934 г., Секретный отдел ЦК ВКП(б) был преобразован в Особый сектор ЦК. Особый сектор сохранил функции реорганизованного в конце 1933 г. Секретного отдела, т. е. занимался делопроизводством Политбюро и обслуживал лично Сталина. 10 марта 1934 г. Политбюро назначило заведующим Особым сектором А. Н. Поскребышева (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. З.Д. 941. Л. 14).
472
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 141–142. Проект постановления о распределении обязанностей между секретарями ЦК был написаи Сталиным (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1026. Л. 19).
473
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 948. Л. 31.
Формально секретарем ЦК ВКП(б) после XVII съезда был избран также секретарь Ленинградского обкома, член Политбюро С. М. Киров. Однако фактически он оставался в Ленинграде и обязанности секретаря ЦК выполнял в минимальной степени. Эта ситуация сложилась в результате конфликта, который произошел между Кировым и Сталиным. О сути этого конфликта писал в своих воспоминаниях М. В. Росляков, который в 1934 г.
руководил финансовыми органами Ленинградской области (Росляков ссылался на рассказы самого Кирова и председателя Ленинградского совета И. Ф. Кодацкого). «Съезд (XVII съезд ВКП(б). — О. X.) закончился 10 февраля, и в тот же день состоялся пленум ЦК для формирования руководящих органов партии, — сообщал Росляков. — Как и полагается, прежде чем внести какие-либо организационные вопросы на Пленум, их предварительно обсуждают на Политбюро. Так было и в тот раз. Все шло гладко, согласованно. Когда стали обсуждать кандидатуры секретарей ЦК, то Сталин внес предложение избрать одним из секретарей С. М. Кирова, с освобождением его от работы в Ленинграде. Сергей Миронович решительно возразил против этого, выдвинув основным мотивом — дайте поработать в Ленинграде еще пару лет, чтобы вместе с ленинградскими товарищами выполнить вторую пятилетку; были ссылки и на неподготовленность к работе в центре, на состояние здоровья. Сталин настаивал на своем предложении, мотивируя его необходимостью укреплять рабочий аппарат ЦК, выдвигая более молодых, учитывая его, Сталина, возраст (ему было тогда 54 года). Кирова поддержал энергично Серго (Орджоникидзе. — О. X.), мотивируя в основном проблемами тяжелой промышленности, которые решает Ленинград. Куйбышев также высказался в пользу соображений Кирова.