Хозяин
Шрифт:
Огонь, огонь, огонь… боги, как же она любит огонь!
Белка бездумно обмякла и почти провалилась в забытье, но ее сразу сильно встряхнули, а чей-то голос грубо разбил накатившую дремоту.
— Белка! Бел, да очнись же!!
Она вяло пошевелила губами.
— Отстань…
— Да приди же в себя, дурная Гончая! — почти взвыл на ухо знакомый до отвращения голос. — И поживее, пока нас не зажарили заживо!
Белка неохотно приоткрыла один глаз.
Ну что там еще? Но уши мгновенно заложило, во рту стало жарко и сухо, как в пустыне. Влажные капельки на ее лбу испарились, а чешуя доспеха нагрелась.
Почувствовав на талии чужие руки, Гончая моментально распахнула веки, но уткнулась
— Тихо! Да не шевелись, пока сапоги натяну! Все, поднимайся! Если помедлим, сгорим заживо! Давай, давай же! Ну?!! Неужели решила помереть на полпути?! Не сметь! Открой глаза! Смотри на меня, сказал!
Белка, все еще ошарашенная столь резким переходом от холода к бешеной жаре, непонимающе хлопнула ресницами, но ее уже бесцеремонно толкнули, поставили на подгибающиеся ноги и властно потащили за собой, не обращая внимания на вялое сопротивление.
«Таррэн, — запоздало сообразила она, чувствуя, как на теле высыхают последние капельки влаги. — Он все-таки выбрался наружу, нашел меня по следам крови, пробил лед и выдернул в этот ад. А теперь тащит за собой, как козу на веревке, надеясь, что я не упаду по пути…»
Белка оторопело помотала головой, прогоняя остатки сонной одури, и поежилась от нового неприятного ощущения, потому что неистовая жара уже ощутимо мешала. Горячий ветер рвал мгновенно высохшие волосы эльфа, свирепыми порывами бил его по лицу, вынуждая идти медленно, осторожно, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Казалось, ветер ополчился на двух козявок, осмелившихся переступить порог этого негостеприимного дома. Сухой жар нещадно жег кожу на лице, с бешеным ревом скручивался вокруг в тугие воронки. Земля под ногами буквально горела.
Таррэн с тоской огляделся по сторонам и, к собственному ужасу, не нашел даже следов выхода. Как выжить? Как не опустить руки? Но надо идти: у него за спиной — беспомощная Гончая в своем неуместном доспехе. И то, что она до сих не спеклась тут, как громадный рак в кастрюле с кипятком, было большой удачей.
Таррэн не мог оглянуться, чтобы проверить, как она. Не мог себе позволить отвлечься даже на мгновение, потому что неистовая стихия забирала все его внимание. Она играла с ним, как играют громадные кошки с упавшим листком. Восторженно ревела и прыгала вокруг хищным зверем, ища хоть одну крохотную брешь в его наспех выставленной защите. Она свирепо кусалась, царапалась и разочарованно отступала, когда не получалось взять верх. А затем с удвоенной силой набрасывалась вновь. И с каждым шагом делала это все яростнее и жестче.
Неожиданно на спину Таррэна легли две узкие ладошки. Маленькие, невероятно горячие, но темный эльф растянул потрескавшиеся губы в улыбке: живая! Пришла в себя и показывает, что справится и будет бороться до последнего. Умница, хорошая Гончая, замечательная моя, смелая девочка!
Однако цепкие пальцы Белки, вопреки здравому смыслу, не стали останавливаться на достигнутом. Отбросив ложный стыд, они бесцеремонно пробежались по его поясу, крепко обняли. К нему прильнуло покрытое жесткой чешуей тело, от одного прикосновения к которому кожаная куртка на спине едва не вспыхнула. Но эльф даже не пикнул, потому что Белка прижалась к нему целиком, поймала его ритм, как когда-то на тропе, и теперь ступала след в след, став его частью, его половинкой, его новым сердцем и его… да, настоящей парой! Будто так и надо! Будто она чувствовала разорванные узы! Будто понимала его, как никто в целом мире! Мысли читала и жмурилась от удовольствия!
Ее щека спокойно легла у него между лопаток, легчайшее дыхание ощущалось даже сквозь свирепое завывание горячего ветра. Она зарылась лицом в густые черные волосы, жадно вдыхая их аромат. А от пальчиков, что доверчиво ухватили его за рубаху, словно дополнительные силы вливались. Она обняла его! Впервые! И это было до того неожиданно, но так похоже на правду, что измученное бесконечными сомнениями сердце не выдержало: гулко стукнуло и сдалось — сладко заныло, затрепетало, а затем, устав от неопределенности, с готовностью рванулось навстречу. К ней. Не задумываясь и даже не сомневаясь, что так правильно, словно так должно было быть!
Таррэн неверяще вздрогнул, потому что вдруг почувствовал ее каждой клеточкой своего тела, услышал каждый ее вздох, каждое движение и слегка взволнованное биение ее сердца. Напрочь позабыл, что совсем недавно сердился. Даже не вспомнил о том, что сердилась она. Обо всем забыл, кроме того, что она рядом. Настолько близко, что и мечтать было нельзя. Настоящее, недостижимое, невозможное чудо… однако сейчас это чудо почему-то было, и все остальное потеряло значение.
«Значит, вот как оно бывает, — с щемящей нежностью подумал он, накрывая своей ладонью ее изящные кисти, чтобы их не ранило ветром. — Вокруг бушует ад, защита едва держится, дышать уже нечем, а я… боги, как же мне хорошо! Конечно, это магия, ее кровь и проклятие, но… Торк! Да какая разница?! Наверное, я сумасшедший».
Белка, как услышала, обняла его крепче, несильно сжала в ответ его руку и, зарывшись лицом в потрескивающие от жара пряди, тихонько подтолкнула носом. Словно сказала: «Эй, хватит мечтать! Топай давай, пока жив, а я за тобой!» На что Таррэн снова улыбнулся и, пригнув голову, упрямо пошел вперед, сквозь свирепую стихию, закрывая от огня доверчиво прижавшуюся Гончую.
В этот момент он неожиданно осознал, что простил ей все — и резкость, перетекающую в откровенную грубость, и пренебрежение, и потрясающее умение уколоть в больное место, растравить душу. Ее нескончаемые придирки. Ее ненависть, боль, ее слабость и одновременно силу. Ее прошлое, легшее на его плечи тяжким грузом вины. Многочисленные маски, в которых она всегда была невероятно органична. Все подставы на этом долгом и трудном пути. Все ядовитые уколы, которые она нанесла намеренно или случайно. Горечь, что пришлось испытать по ее вине, и тоску, которая без устали глодала нутро вот уже который час. Даже ее проклятую магию, которая сводила с ума и заставляла зубами грызть голый камень… Он простил ей все. И лишь тогда наконец почувствовал себя свободным.
Таррэн благодарно прикрыл глаза.
Какая разница, что с ними будет дальше? Ему не нужны были ни слава, ни деньги, ни трон. Ничего больше не нужно, кроме нее. Даже безграничное могущество меркло по сравнению с мигом неожиданного откровения. Все потеряло значение: и нескончаемая выжженная равнина, и боль в обожженных веках, и хрустящие под ногами угли, и плавящаяся кожа, его память, сила и навязанный родом долг. Абсолютно все.
«Даже смерть, — улыбнулся про себя Таррэн. — Все не важно, если тебя нет рядом, Белка. Прости, что я так поздно это понял, малыш. Прости, потому что, кажется, я очень тебя…»
Гончая вдруг подняла голову и толкнулась, словно пыталась о чем-то предупредить. А он сделал последний шаг, набрал в грудь воздуха и… приглушенно взвыл, со всего маху ткнувшись носом в дымящуюся от неистового жара каменную поверхность.
— Иррадэ!
От удара из носа брызнула алая юшка, щедро оросив каменную преграду, которая так нагло и без предупреждения выскочила навстречу. Будто в ответ в глубине скалы что-то глухо заворчало и буркнуло нечто непонятное в адрес дурных нелюдей, не видящих дальше собственного пятака, хотя специально для них на плите черным по черному написано: «Открывается внутрь»! Правда, на мертвом и давно забытом языке, но не в этом суть!