Хозяйка брачного агентства или Попаданка в поисках любви
Шрифт:
– И над каким именно делом мы с вами вместе работаем, леди Монх? – неожиданно послышался голос Ренслира, которым, казалось, можно было замораживать воду. – Почему вы были в этом районе, сорвав тем самым глобальную поисковую операцию, в которой были задействованы три разных участка и сотни людей?
Я с трудом заставила себя обернуться, чтобы увидеть Ренслира. Он был одет в непривычную дорогую одежду: фрак, начищенные до блеска ботинки, шелковая рубашка и цилиндр, в руках трость с золотым набалдашником. Будто не простой следователь, а настоящий лорд. Лицо его казалось бы спокойным всякому, кто не знает его лично, но я ощущала ярость,
– Я не хотела, – пискнула растерянно, почувствовав себя не взрослой самодостаточной женщиной, а какой-то малолетней дурочкой, которая вечно косячит.
Глава 27
В голливудских фильмах частенько рассказывается о приеме «добрый и злой полицейский», когда один следователь нападает на подозреваемого, а другой ему вроде как сочувствует, тем самым втираясь в доверие, чтобы тот ему все рассказал.
Я чувствовала себя на допросе у злого и очень злого полицейского, причем последним был Ренслир. Он вытащил из кармана свою привычную черную книжицу для записей, не полагаясь на стенографиста, и принялся за допрос:
– Что именно вы делали в этом районе, леди Монх? – строго сощурившись, спрашивал Ренслир.
– Я разговаривала со свидетельницей, – бледнея пробормотала я. – Хотела найти одну женщину, но ее не было, и я просто попросила дать ее адрес. Все, после этого я хотела отправиться домой, но извозчики не останавливались, поэтому я шла пешком…
– Вы вляпались в историю, пытаясь выгородить своего любимого Метьюса?! – голос Ренслира стал шипящим, будто у огромного змея, а костяшки пальцев, сжимающие карандаш, побелели от напряжения – того и гляди сломает. Местный следователь покосился на него с изумлением.
– Никого я не пытаюсь выгородить! – возмутилась я. – Я лишь пытаюсь раскрыть это дело…
– Это не ваша задача – дела раскрывать! – рыкнул Ренслир.
– Вы так не думали, когда меня привлекали к расследованию!
– Я об этом уже десять раз пожалел!
– Да без меня вы бы и на Метьюса не вышли, сидели бы без подозреваемых до скончания веков! – разъярившись, я попыталась вскочить с места, но наручники заставили сидеть. – Хотя он, конечно, не виноват.
– Конечно! Только вы знаете, кто виновен, а кто нет!
– Я не знаю, кто виновен, но зато у меня есть свидетельница!
– И где же она?!
Я открыла рот, замерла и закрыла. Огляделась по сторонам:
– А моя сумочка? Где моя сумочка? Вы же не бросили ее на месте?! Умоляю, скажите, что вы не оставили мои вещи! Там же мои документы, деньги, адрес свидетельницы в конце-то концов! – панически запричитала я.
Ренслир яростно уставился на местного следователя.
– Ее вещи описаны как полагается и переданы для исследования артефакторам, – пояснил тот.
Я облегченно выдохнула, впрочем, добавила:
– Надеюсь, ничего лишнего мне там не подкинут?..
Ренслир смерил меня холодным взглядом и повернулся к своему коллеге:
– На каком основании вы вообще задержали леди Монх?
– На нее среагировал артефакт, улавливающий энергию суккубов.
– Быть суккубом – это не преступление! – возмущенно встряла я.
– А вот выпивать мужчин до смерти – это преступление, – холодно отбрил Ренслир, его глаза будто говорили: «сиди и заткнись, не лезь, когда взрослые дяди разговаривают».
– Я ничего такого не делала, – смущенно
– На какое время? Вы знаете, когда были совершены преступления? – переключился на меня местный следователь со злорадной улыбкой.
– Не знаю, на какое время! На все время у меня есть алиби! Я все время среди людей: то на работе, то в пансионе. Одна практически не бываю. Наверняка у меня есть алиби.
Местный следователь впился в меня клещом, пытаясь выяснить что-нибудь нелицеприятное и все время сомневался в правдивости моих показаний. Почему? Просто на основании того, что я – суккуб, других аргументов ему и не надо было. Конечно, я должна была проводить вечера не дома в компании подруг, а на свиданиях с разными мужиками, я ж суккуб. Конечно, я не должна была работать на нормальной работе… ну, и далее по списку.
Ренслир, хоть и явно злился на меня, постоянно своего коллегу одергивал и переформулировал его вопросы в более приличные, давая мне подсказки о том, как лучше ответить. Я старалась быть честной.
– Если вы мне не верите, то я готова к любым проверкам, усадите меня за артефакт стола истины, и я все повторю! – предложила я.
– У нас нет такого стола, и вообще, судебная коллегия еще не решила, принимать ли результаты его работы к сведенью, – пропыхтел злобно следователь. – Зачастую эти артефакты только усложняют работу.
«Угу, не позволяют быстренько засадить невиновного и заставляют работать», – хотела сказать я, но все же огромным волевым усилием удержалась.
Меня хотели засадить за решетку, пока не будет проверено мое алиби во время всех пяти убийств, но, к счастью, Ренслир меня отстоял. Два убийства были совершены в то время, когда я находилась на работе в полиции, приехать во время обеденного перерыва на другой конец города и вернуться обратно, не привлекая внимание, было невозможно. Аргументы, что суккуб может повлиять на любого свидетеля и заставить говорить, что ему удобно, не работали, ведь служащие полиции имеют артефакты против влияния нежити. То есть это алиби даже свидетельскими показаниями подтверждать не требовалось. Еще на счет двух вечеров я была спокойно – их я проводила дома в чисто женской компании, а, как известно, женщины влиянию суккубов не поддаются. Только очень матерые сильные суккубы могут внушить особам своего же пола хотя бы дружескую приязнь, обычно наоборот попытка любого влияния на женщин оборачивается у тех отвращением и агрессией. Местный следователь хотел сперва все же получить подтверждение и этих моих показаний, прежде чем меня отпускать, но Ренслир настоял, что и двух алиби хватит, чтобы не держать леди в камере.
Наконец, на мне расстегнули наручники, и позволили выйти в коридор. Я немедленно сняла пальто, потому что ужасно в нем запарилась. Ренслир проводил меня на сканирование ауры (местный аналог отпечатков пальцев), который мог косвенно свидетельствовать о том, была ли я на месте преступления, если, конечно, преступник свою ауру тщательно не стер, что он и делал. Наконец, мне выдали обратно мои вещи. Я поспешно проверила, что и деньги, и документы, и записка из дома терпимости была на месте.
Мы вышли из отделения уже после полуночи, так что впереди меня должны были ждать ужасные разборки с домоправительницей. Вообще-то, мне выдали справку о задержании, но, думаю, показывать ее Вобле будет еще хуже. Впрочем, если полицейские придут проверять мое алиби, меня и так ничего не спасет.