Хозяйка лавандовой долины
Шрифт:
На вид женщине было лет шестьдесят или около того. Увидев, что я открыла глаза, она запричитала:
— Очнулась, родненькая моя! Ты погодь, я сейчас за лекарем сбегаю. Вот радость-то какая! Слава Богине!
По голосу я сразу её узнала, это она поила меня горьким лекарством, протирала влажной тряпочкой и причитала о моей горемычной судьбе. Пожалуй, на счёт последнего я бы с ней поспорила: упасть с такой высоты и выжить — настоящая удача! А остальным я справлюсь — не впервой!
Спустя несколько минут сиделка вернулась и привела с собой мужчину. Одет он был не менее странно, чем она: в старомодный сюртук, под которым виднелся повязанный на манер шарфа галстук. В руках мужчина держал пузатый саквояж, который он поставил на стоящее возле моей кровати кресло.
— Леди Элена, рад, что вы наконец очнулись. Как вы себя чувствуете, что-то беспокоит? Пошевелите руками, а теперь ногами. Отлично! А теперь я проведу магическое сканирование, лежите, пожалуйста, смирно и не шевелитесь.
Что он сказал? Магическое сканирование? Я во все глаза уставилась на чудного мужика, а тот подошёл ближе и стал водить надо мной ладонями, глаза при этом у него были странные, словно подёрнутые белёсой дымкой ужас просто!
— Ну что ж, могу сказать: выздоровление идёт отлично, организм молодой и отлично справляется с болезнью. Синяки и ушибы продолжайте смазывать мазью, которую я вам дал, пейте укрепляющий отвар. Больше ешьте — вам нужны силы и начинайте потихоньку вставать.
И мой вам совет, леди Элена, поменьше убивайтесь по вашему безвременно покинувшему мир супругу. Вы ещё молодая, у вас всё впереди, чего это вы удумали — с утёса бросаться?!
— Я не бросалась, — пискнула и не узнала свой голос, — это случайно получилось.
— А вот я и говорю — не могла юная леди на такое решиться, грех-то какой! — снова начала приговаривать моя сиделка, видно она очень была обеспокоена моей судьбой — даже больше чем я сама.
Тут дверь вновь скрипнула и в комнату вбежала молоденькая девушка в пышном розовом платье и сразу кинулась к моей кровати.
— Элена, милая, я только что узнала, что ты очнулась. Зачем ты это сделала, зачем спрыгнула с обрыва?!
— Да не прыгала я никуда!
И что они все заладили: спрыгнула, спрыгнула!
На лице девушки проступил мимолётный испуг, но она быстро взяла себя в руки и снова заулыбалась.
— Госпожа Нарина, с вашей сестрой всё в порядке, она уверенно идёт на поправку, но шуметь всё же не стоит, она ещё слишком слаба — выговаривал девушке мужчина, которого сиделка называла лекарем. — А теперь можете обрадовать вашего отца хорошими новостями.
Девушка настороженно глянула в мою сторону и вышла из комнаты, я слегка подзависла. Лекарь называл эту девицу моей сестрой и она пошла докладывать своему отцу о моём выздоровление. Если мы сёстры — то это и мой отец. Что-то мне кажется, что я слишком сильно головой стукнулось и в ней всё перемешалось — у меня отродясь сестёр не было!
Я снова откинулась на подушки, прикрыв глаза. В виске снова противно запульсировало. А лекарь тем временем разговаривал с моей сиделкой.
— Эбби, давайте леди мясной бульон, жидкие каши и побольше мёду. Да не пускайте сюда кого лишнего — леди нужен покой, а с господином Ульямом я сам поговорю. Если леди Элена действительно оступилась, а не бросалась с утёса, думаю, ему не стоит беспокоиться о душевном здоровье дочери. Леди молода, даст Богиня — ещё замуж выйдет.
Голоса становились тише, лекарь и сиделка уже подошли к двери, явно собираясь уходить, а меня накрыла такая усталость, что я снова погрузилась в спокойный, дарующий силы сон.
Когда я проснулась в следующий раз, чувствовала себя намного лучше. Я даже смогла сесть и осмотреться. Комната действительно была очень большая и богато обставленная. Камин, старинная мебель, тяжёлые бархатные портьеры на окне — на больницу совсем не похоже. Смутные догадки уже роились у меня в голове, но мне нужны были ещё доказательства.
Я спустила ноги с кровати и, опираясь на спинку кресла, шагнула к стоящему возле окна зеркалу. То, что я там увидела, отмело последние мои сомнения — я действительно не выжила.
С зеркального отражения на меня смотрела совсем молоденькая девушка, лет восемнадцати — не больше. Худенькая стройная фигурка, широкие бёдра, высокая грудь, довольно симпатичное личико. Бледная кожа — это, наверное, последствия болезни, оттого ярко голубые глаза кажутся такими огромными. Длинные, ниже плеча, светлые волосы всклочены и спутаны. Ничего даже близко похожего на сорокапятилетнюю стройную брюнетку с короткой стрижкой и карими глазами. На меня смотрел совсем другой человек.
Вспомнился услышанный среди звёзд голос:
— Куда её? На перерождение?
— У меня на неё свои планы, — было ответом.
Это всё объясняло: я чем-то приглянулась местным Богам и вместо перерождения отправилась в тело этой девушки. В щедрость богов я не верила — бесплатный сыр только в мышеловке. Мне дали второй шанс, но что потребуют взамен? Явно выполнить особую миссию, мир там спасти или что-то подобное. Но что-то не похожа эта худенькая девчушка на спасительницу мира.
Дверь отворилась, в комнату, неся перед собой поднос, вошла моя давешняя сиделка. Помниться, лекарь называл её Эбби. Увидев меня стоящей у зеркала, она снова запричитала:
— Да что это вы моя родненькая с постелей-то встали, не ровен час голова закружится.
— Мне в уборную нужно, — странное слово вырвалось у меня само, словно было привычно этому телу.
— Да я сейчас, я мигом!
Эбби поставила поднос на стол, а сама подошла ко мне. Опираясь на её плечо, я смогла потихоньку дойти до комнатки, которую сама же назвала уборной.
Порадовалась наличию в доме «удобств». Нет, тут не было привычного мне унитаза, вместо него было удобное деревянное кресло с вырезанном в сиденье отверстием, которое плотно закрывалось притёртой по размеру крышкой. Ну, хоть не ночная ваза и то хорошо.
Сделала нужные мне дела, с помощью Эбби умылась и потихоньку вернулась назад к кровати. Сил у меня на это ушло немеренно, и последние шаги я делала из простого упрямства, не желая падать кулём под ноги своей сиделки. Женщина она конечно крепкая, но поднять меня на кровать ей будет сложновато.
Взбив подушки, Эбби усадила меня повыше, постелила поверх одеяла салфетку и принялась кормить. На подносе стоял уже остывший мясной бульон с размятыми в кашицу овощами. С голодухи мне показалось, что я ничего вкуснее не ела! Потом был горячий травяной настой, щедро сдобренный мёлом.