Хозяйка лавандовой долины
Шрифт:
Ещё на подъезде к селу до нас донёсся запах свежей древесины. Этот тёплый, чуть сладкий аромат, мягко обволакивал, хотелось вдыхать его ещё и ещё.
Первыми, кто нас заметил, конечно же были дети. Целая ватага босоногих мальчишек явно караулили у дороги потенциальных покупателей, потому как сразу несколько из них обступили нашу повозку, наперебой предлагая свои услуги, обещая показать, где можно купить самые лучшие черенки для лопат или табуретки.
— Ну ка, тише! — шикнул на них Фред и мальчишки враз присмирели, —
Большая часть зазывал сразу отступила, лишь парочка всё ещё настойчиво пыталась уговорить нас посмотреть их товар, и лишь один парнишка ловко сплюнув сквозь дырку между зубами, махнул рукой:
— Поезжайте за мной.
Ехать пришлось почти через всё село, зато мы смогли полюбоваться работами местных мастеров, выставленных на всеобщее обозрение прямо перед домами. Чего тут только не было: деревянная посуда, шкатулки, даже игрушки. Так что я не удержалась, и пока Роберто выбирал вёдра, купила для своих воспитанниц двух симпатичных деревянных птичек.
Потом я заказала сразу четыре черенка для кос (один про запас — вдруг сломается), попросив доставить их в лавку Сахида, за что пришлось доплатить ещё одну мелкую монету.
Купленные вёдра пришлось привязать по бокам кареты, и теперь они висели там гроздями, словно колокольчики. На счёт бочек только приценились — в повозку они всё равно не поместились бы.
Вот теперь точно домой!
На выезде из села меня привлекли громкие крики, высунувшись из повозки, я увидела странную картину: по дороге, сгорбив спину, держа в руках скромный узелок, брела совсем молоденькая девушка. Мальчишки кричали ей вслед не очень приличные слова и кидались камнями и палками.
Один из камней попал девушке в голову. Она покачнулась, оседая на землю, но тут же поднялась и снова побрела по дороге.
— А ну ка прекратите сейчас же! — не выдержала я. — Кому сказала, оставьте её в покое!
Я сама не поняла, как умудрилась чуть ли не на ходу выпрыгнуть из повозки, подбегая к девушке. Мальчишки отступили, но камни из рук не выпустили, один даже замахнулся, выкрикивая слово, которое приличной барышне повторять не пристало, но меня тут же закрыли спины Фреда и Роберто и детвора примолкла.
— Милая, за что они так с тобой? — я заглянула в заплаканное лицо девушки, но та только отрицательно замотала головой и, обойдя меня, чуть покачиваясь, вновь зашагала по дороге.
— Да что же такое тут твориться! — в сердцах воскликнула я.
— Эй, ты, иди сюда! — Фред поймал ближайшего мальчишку, крепко держа его за худенькое плечо. — Говори, когда госпожа спрашивает! Да не сквернословь у меня!
Мальчишка было уже открыл рот, но тут же его захлопнул. Зато другой, из чуть отступившей толпы, пояснил, что девушку недавно выдали замуж, а поутру муж объявил, что молодая жена оказалось нечистой. А это позор на всю её семью, теперь ей одна дорога — в город, в дом красных фонарей, в деревне ей всё равно жизни не будет.
— Интересно, по какому критерию этот самый муж определял невинность своей невесты? — зло бурчала я, догоняя успевшую уйти вперёд девушку. — Стой! Да стой ты! Куда ты идёшь?
— В город, госпожа.
— У тебя там родственники?
Она отрицательно замотала головой.
— Понятно, родственников нет, — вздохнула я. — Что собираешься в городе делать?
— Постараюсь найти работу, только кто меня такую в дом возьмёт…
По щеке девушки покатилась слезинка.
— Как тебя зовут-то, горемычная?
— Лина…
— Так вот, Лина, я баронесса Элена Тирсо, у меня тут замок в долине Лафкардии и мне нужны служанки. Пойдёшь ко мне? Большого жалования не обещаю, но одежда, еда и крыша над головой у тебя будет.
На меня смотрели испуганные, полные надежды девичьи глаза.
— Ну что, согласна? Тогда забирайся в повозку!
Некоторое время мы ехали молча, я откинулась на спинку повозки, всплеск адреналина прошёл, осталась одна лишь усталость. Эбби, словно угадав моё состояние, быстро достала из корзины бутыль с холодным травяным отваром и протянула мне.
— На вот, выпей голуба моя. Виданное ли это дело — под камни бросаться? Что, если бы они в тебя попали?
— Ну, не попали же, — отмахнулась я, с удовольствием делая несколько глотков пряного, слегка кисловатого напитка.
— Ну а ты чего примолкла, рассказывай, давай, что с тобой приключилось! — Эбби перекинулась на сидевшую напротив нас девушку.
Лина встрепенулась, только сильнее прижимая к груди свой узелок.
— Да не бойся, дурёха, не обидим. Госпожа баронесса у нас добрая, всех… привечает, — вздохнула нянюшка.
На кого ещё она намекала, я, конечно, поняла, но Лина лишь сильнее сжалась, становясь похожей на маленького взъерошенного воробушка.
— Что у тебя там в узелке? Приданное что ли? — нянюшка всё не оставляла попыток разговорить нашу новую знакомую.
— Нет, — замотала она головой, — приданное муж забрал. Сказал — компенсация за то, что я его опозорила.
Она снова всхлипнула, но слёз видимо больше не было.
— Так что у тебя там? — снова спросила Эбби.
— Иглы, нитки, ножницы.
Так, так, занятное сочетание.
— Шить умеешь? — подалась я вперёд.
— Умею, госпожа. У меня мама полдеревни обшивает, вот и я научилась.
Слово за слово и Лина всё же рассказала нам свою историю.
Отец у неё погиб на заготовках древесины, когда девчушке едва исполнилось десять. Матери пришлось одной поднимать её, вот она и взялась обшивать сначала соседей, а потом и других жителей деревни. А вскоре к вдове посватался такой же вдовец, у которого своих дочерей было двое.