Хозяйка розария
Шрифт:
— Они наконец поняли, что мы все поняли. Бежим, Франка, бежим, как можно быстрее!
Она почувствовала, как он схватил ее за руку и рванулся вперед. Колени ее задрожали и подогнулись.
— Я не могу, — выдохнула она, но Алан немилосердно тащил ее вперед.
— Вспомни Хелин! Вспомни, что они с ней сделали! Мы должны добежать до машины!
Франка спотыкалась на каждом шагу. Она бы давно упала, если бы ее не поддерживал Алан. Стоило ей подумать о Хелин, как паника накатывалась на нее громадной темной волной. Ей удавалось отогнать ее, но тут же впереди возникала следующая,
Она слышала, как бежали следом за ними преступники. Слышала их крики, ощущала дрожание земли под ногами. До машины пятьсот метров. Заперли они машину? Заведется ли она?
«В фильмах машины никогда не заводятся», — подумала она, а так как она чувствовала себя участницей фильма — или кошмарного сновидения — то была готова к тому, что машина их подведет и оставит в беде.
— «Вид на море», — услышала она слова бежавшего рядом Алана, — так называется кафе, где сидит мама!
В этот момент прозвучал первый выстрел. Пуля пролетела над их головами и перепугала чаек, которые эхом отозвались на выстрел дикими криками. Последовал второй выстрел. До машины триста метров. Франка больше не сомневалась, что если преследователи догонят их, то непременно убьют. Слишком многое было на их счету. Они не только воровали яхты. Они убили человека.
Когда Алан упал, то в первый момент подумал, что просто споткнулся, не веря, что в него попала пуля. Удивительно, но в первый момент он не почувствовал боли. «Должно же где-то болеть», — деловито подумал он, смутно ощущая, что задает себе этот несущественный вопрос, подсознательно не желая думать о главном: если они поймают его, то обязательно убьют.
Он попытался встать, но тут же от острой боли в лодыжке снова повалился на землю. Попала ли туда пуля, или он просто подвернул или растянул ногу?
«Или, не дай Бог, сломал», — подумал он.
Он заметил, что Франка замерла на месте и стоит рядом с ним. Он держал ее за руку, пока они бежали, и она едва не упала вместе с ним. Теперь она неподвижно стояла и, тяжело дыша смотрела на Алана. Глаза ее остекленели, как у насмерть перепуганного зверька. Алан вытащил из кармана ключ от машины и бросил его Франке.
— Беги, беги к машине. Езжай в полицию и позвони маме! Живее!
Она не двинулась с места.
— Беги! — прикрикнул он на нее.
Через луг к ним бежали два человека. Один из них был Жерар. Тот самый преступный тип, которого он видел тогда, на Отвиль-Роуд у дома Майи, тот тип, который с тех пор врезался ему в память. Жерар, любовник Майи. Жерар — убийца. Наверное, он в банде отвечает за грязную работу.
— Франка, не стой и не смотри на меня, как кролик на змею! — он вдруг вспомнил их первую встречу — там же, на Отвиль-Роуд, и в тот же день, когда он впервые увидел Жерара. Как кролик перед дулом ружья, подумал он тогда о ней. Была кроликом, кроликом и осталась!
Почему он думает сейчас о такой ерунде?
— Беги сейчас же! — заорал он на нее. — Беги, не то я тебе ноги вырву!
Полная чушь, но она подействовала. Франка открыла рот.
— Нет, я никуда не побегу без тебя. Я тебе помогу,
— Это бессмысленно, я не смогу встать! Прошу тебя, беги! Предупреди мать!
Глаза ее вспыхнули.
«Только без паники!» — мысленно взмолился Алан.
Франка бегом кинулась к машине, как будто Алан сумел нажать какую-то нужную педаль. Франка добежала до машины, рывком распахнула дверь, упала на сиденье водителя и включила зажигание. Двигатель завелся тотчас. Завизжав колесами, она развернулась. Раздался еще один выстрел, но машина дернулась и покатилась вперед.
«Слава Богу», — подумал Алан и упал в траву, на мгновение закрыв глаза. Открыв их, он увидел склонившегося над ним Жерара. Какое холодное и безжалостное лицо. Ни намека на человечность. Одна только неподвижная и беспощадная жестокость.
Он подумал о Хелин. О женщине, которая рассказывала ему сказки и читала книжки, приносила ему в кроватку теплое молоко. Подумал он и о том, что умирая она смотрела в эти же нечеловеческие глаза, глаза убийцы. Она не могла надеяться на его милость. Понимала ли это Хелин? Или все случилось так быстро, что она не успела понять, что произошло?
Зачем ему понадобилось самому искать Кевина, разыгрывать из себя сыщика?
«Это конец», — подумал он. Его пронзило мимолетное сожаление о даром прожитой жизни. Потом он отвернулся.
Ему не хотелось умереть, глядя в глаза Жерара.
8
— Мне очень жаль того, что случилось с Хелин, — сказал Жюльен. — Должно быть, это было ужасно для тебя.
Они перекинулись всего несколькими словами после ухода Франки и Алана. Жюльен погрузился в свои мысли. Он дважды заказывал себе кофе, и Беатрис думала, что у него сейчас сердце выпрыгнет из груди. Жюльен пил черный кофе без сахара. Он так пил его и раньше? Она задумалась, но вспомнила, что во время войны не было кофе, да и сахара с молоком тоже не было. Пили эрзац-кофе, страшную бурду, но и она казалась вкусной за неимением лучшего.
— Это был шок, — ответила она наконец на слова Жюльена. — Это всегда шок, когда внезапно умирает человек, но если он умирает так, как Хелин, то это шок вдвойне… С этим невозможно смириться. Иногда я просыпаюсь по ночам и думаю, что все это мне приснилось, но потом понимаю, что все произошло наяву, что отныне это часть моей жизни, — она пожала плечами. — Часть жалкого остатка моей жизни.
— Ты проживешь до ста лет, — уверенно напророчил Жюльен, — а это значит, что еще тридцать лет тебе обеспечены.
— Ну да, — равнодушно отозвалась Беатрис. — Придется вытерпеть и это.
Они посмотрели друг на друга, Жюльен через стол протянул руку, и она схватила ее. Они долго сидели так, взявшись за руки и дыша в унисон.
— Иногда я думаю… — заговорил наконец Жюльен, но умолк, не закончив фразу, а она не стала его ни о чем спрашивать, так как знала, что он хотел сказать. Он хотел сказать о жизни, которую они могли бы прожить вместе, но лишили себя этого, а ведь та жизнь могла оказаться лучше того, с чем они остались на склоне лет. Он промолчал, потому что осознал абсолютную невозвратимость упущенного шанса.