Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски

Крамер Марина

– Пафосный такой стал… – пробормотала Марина негромко.

Снизу раздалось:

– Вета! Ты где, почему не встречаешь?

Виола встрепенулась и виновато глянула на подругу.

– Иди, – усмехнулась та. – Только пока не говори, что я здесь.

– А Даша?

– Даша не скажет – не о таком молчала. Он сначала ужинает, потом к телевизору?

– Да, поест и с кофе в гостиную идет.

– Дай мне знать, когда он усядется, – попросила Коваль, возвращаясь в кресло. – И лицо сделай, хорошо?

– Да…

Ветка заспешила вниз, застучала

по лестнице каблучками домашних туфель. Марина вытянула ноги, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Как же ей хотелось оттянуть минуту, когда придется встретиться лицом к лицу с Гришкой, придется говорить что-то, слушать его доводы. А главное, когда нужно будет предъявить ему ультиматум – или помощь, или война. Вряд ли свежеиспеченному мэру нужен скандал с восставшей из ада Наковальней в главной роли. Ей-то все равно – она уедет, а вот ему жить здесь. И то, что подобная реклама ему не нужна, – даже не обсуждается.

Она просидела так какое-то время, потом услышала, как крадется по лестнице Виолка, и открыла глаза. Подруга неслышно, на цыпочках, вошла и зашептала:

– Маринка… все, он в гостиной, и настроение вроде хорошее.

– Сейчас исправим, – подмигнула Коваль, вставая и мимоходом заглядывая в зеркало.

Ветка вся дрожала, обхватила руками себя за плечи и бормотала что-то.

– Молишься? – ехидно спросила Марина, толкнув ее в бок. – Не бойся, не умрет твой драгоценный супруг. Хотя напугается, думаю, до икоты. Знаешь, кто больше всего боится покойников? Тот, кто сам убивал не раз и не два.

– А ты?

– А я существо бездушное и безнравственное! – хохотнула Марина. – Останься здесь, а? Мало ли что – ребенок проснется, заплачет.

Ветка осталась, хотя по ее лицу Марина поняла, что подруга не рада такому раскладу. На площадке лестницы Коваль остановилась на секунду, глубоко вздохнула и стала спускаться.

Свет горел только в гостиной, работал телевизор, шли новости. Марина замерла на пороге, глядя прямо в затылок сидящему в кресле Бесу. На съемном деревянном подлокотнике дымилась сигарета в пепельнице, рядом стояла кофейная чашка; Гришка щелкал пультом, переключая каналы, – началась реклама. «Отлично, воспользуемся паузой», – подумала Марина и сделала еще пару шажков. Не оборачиваясь, Бес похлопал рукой по второму подлокотнику:

– Ну садись, поговорим.

Едва сдерживая смех, Коваль боком присела на подлокотник, Гришка обхватил ее за талию и только сейчас отвлекся от экрана и взглянул ей в лицо. Его крик вознесся к потолку, съемный подлокотник отлетел в сторону, чашка и пепельница со звоном разбились, сигарета прожгла ковер… Гришка вскочил и отпрыгнул куда-то в угол, к окну, не переставая орать.

– Может, ты уже захлопнешься, а? – спокойно поинтересовалась Марина, не сводя с испуганного родственника взгляда холодных глаз. – Что орешь – страшно?

Она встала, и Бес заголосил еще громче:

– Не подходи ко мне!

– Что ты орешь, идиот?! Ребенок спит у тебя! Заткнись и выслушай – я не твоя больная совесть! Я на самом деле жива, можешь за руку

потрогать!

За ее спиной возник охранник, но сделать ничего не успел – повернувшись на каблуке, Марина выкинула пику из трости и приставила к горлу парня:

– Не дергайся, ладно? Твоему хозяину ничего не угрожает. Я его любимая родственница, приехала в гости, а он так обрадовался, что от счастья чуть-чуть спятил. Да, Гришаня? – Бес кивнул, глядя на Коваль как завороженный. – Вот видишь. Так что иди спокойно к себе и займись чем-нибудь.

Парень не двигался, и тогда Марина выразительно глянула на Гришку. Тот махнул дрожащей рукой:

– Иди, Сема, все в порядке…

Коваль убрала трость, и телохранитель, покосившись на странную гостью, вышел из комнаты.

– Ну что, родственник, обнимемся? – предложила Марина, и Бес наконец обрел способность нормально соображать.

– Этого не может быть… – пробормотал он, с опаской приближаясь к ней и беря за руки. – Надо же…

– Ну все, хватит, это уже перебор, ей-богу! – сказала Марина, обнимая его. – Неужели ты не узнал меня там, в Англии, Гришка? Разве я так сильно изменилась за три года?

Он отстранил ее от себя и внимательно вгляделся в глаза. Потом взял ее лицо в ладони, разворачивая к свету:

– Слушай… а ведь правда… У меня было чувство, что я где-то тебя видел раньше, но мне и в голову не пришло, что это ты, ты… А Хохол-то как прогнал – мать моя! Я ведь так и решил, что он бабу завел… И ты все слышала и даже глазом не моргнула! Ну и нервы у тебя!

– А вот у тебя они, смотрю, расшатались, – заметила Марина, мягко отстраняя его руки и направляясь к креслу. – Давай присядем, а то от твоей бурной реакции что-то у меня ноги подгибаются.

– Так, может, по стаканчику? – предложил он, потирая ладони и направляясь к бару. – Слушай… так Ветка в курсе была, что ли? – вспомнил Бес, остановившись. – И… значит, это к тебе она моталась в Англию, тихушница?

– Ко мне, – кивнула Марина. – Но ты не ругайся – ведь она не могла тебе сказать. Никто не должен был знать.

– Да! – покачал головой Гришка, доставая бутылку водки и бутылку текилы. – Ну, сварганили вы легенду! ФСБ отдыхает! И Хохол – ну, сука, артист! Такую тему прогнал – я аж из себя вышел! Я ведь пацана вашего забрать хотел, предлагал ему – усыновлю, мол, у тебя баба молодая, родит тебе. А он ни в какую, уперся рогом – отвали, мол, и все тут! Ветка! – заорал он неожиданно, и Марина поморщилась:

– Что ж ты орешь-то все время? Ребенок ведь спит, второй раз говорю!

– Да, все забываю, – признался Бес. – Никак не привыкну, вроде и давно уже, а все никак.

Появилась Виола, бледная и напряженная, опустилась в кресло и сжала руки. Бес посмотрел на нее ласково и проговорил совсем другим тоном:

– Не волнуйся так, не надо. Все выяснили, все понятно. Ты умница у меня – умеешь язык за зубами держать.

Ветка вымученно улыбнулась, но не расслабилась – она знала, что самое тяжелое еще впереди. Бес указал взглядом на бутылки и попросил: