Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
Шрифт:
– Ты меня держишь за причинное место и все крепче сжимаешь пальцы, – выговорил Женька наконец. – Ты прекрасно понимаешь, что я не могу – не могу отказаться от тебя! Потому что сдохну, если не буду видеть. Но обещай, что ничего не изменится между нами! Ничего – и ты не напомнишь мне…
– Я согласна молчать до конца жизни, только прекрати упираться и позволь мне вытащить тебя. Сделай все, что я скажу, каким бы глупым тебе это ни показалось, ладно? – попросила Марина, понимая, что в голове зреет такой план, в котором Бес ей нужен исключительно как группа поддержки. – Доверься
– Я уже давно весь твой, – просто сказал Хохол, тяжело вздохнув. – Ты береги себя, я ведь не переживу…
– Да, не волнуйся. Все хорошо, – торопливо отозвалась она, уже начиная продумывать детали.
От нетерпения все подрагивало внутри, тряслась рука с телефонной трубкой, бешено колотилось сердце.
– Женечка, я тебя целую, любимый мой. Дай трубочку адвокату.
С Лаврентием Шалвовичем она поговорила быстро, дав несколько указаний, и отключила телефон. Вернувшись в гостиную, налила текилу не в маленький стаканчик, а в большой, для сока, залпом выпила, не обращая внимания на удивленные взгляды Ветки и Беса, и упала в кресло, схватив сигарету. Две глубокие затяжки привели ее в относительную норму, и Коваль почувствовала легкое возбуждение, оттого что нашла все-таки выход, а потери будут минимальны.
– Гришка, у тебя есть выход на кого-нибудь в Москве? Ну, остались связи? – спросила она, уставившись на родственника, уже изрядно набравшегося.
– Зачем?
– Ты ответь, да или нет, а завтра я все расскажу.
– Так не пойдет! – уперся Гришка, наливая очередной стакан.
– Не многовато? – осторожно поинтересовалась Ветка, и он отмахнулся:
– Завтра суббота, могу не ехать, встреч нет. Так что, Наковальня, выкладывай, что ли?
Марина помолчала, взвешивая, какую долю информации может обнародовать, а потом вздохнула, берясь за пачку сигарет и зажигалку.
– Ну, смотри, ты сам спросил. Хохла закрыли в Москве, прямо в порту.
Если бы Бес мог удивиться сильнее, чем сейчас, он бы сделал это. Новость была и впрямь шокирующая. Дело в местной прокуратуре Гришка замял еще тогда, три года назад, сам себе до конца не отдавая отчета, зачем ему это нужно. Просто выкупил, можно сказать; значит, следак все-таки ослушался и по каким-то своим каналам сплавил информацию выше, и Хохла объявили в федеральный розыск. Какого ж черта он поперся сюда, если знал, что его наверняка ищут?
– Баран беспонтовый! – пробормотал Гришка вслух, и Марина вздохнула, поняв, о ком и о чем речь.
– Это я, Гриш… Я его сюда привезла. Просто подумать не могла, что так будет – ведь Женька ничего мне не говорил, ни слова о том, что здесь произошло. Если бы я знала – никогда бы этого не сделала.
– Да ему вообще близко к этой стране нельзя было приближаться! – загремел Бес, снова хватаясь за бутылку. – Он тут вырезал Реваза и его отморозков, а клуб, где все произошло, взорвал! Взорвал, понимаешь?! В нашем болоте такого не было лет пятнадцать!
– Представляю. Последний взрыв, кажется, организовал ты – в сауне Ворона. И было это не пятнадцать лет назад, а значительно позже.
– Какая разница?! – взвился Гришка. – Но взрыв в районе, где нет ничего, кроме работяг
– При чем здесь я?
– Ты?! Ты при чем?! Не знаешь, из-за кого все?! Да если бы не ты… И не твой отморозок Жека!
– Так жаль Реваза? – насмешливо поинтересовалась Марина, затягиваясь сигаретой.
Бес на мгновение замолчал, словно приходя в себя, а потом заблажил еще громче, так, что Ветка поморщилась и тронула его за плечо. Но этот жест жены Гришка оставил без внимания, сосредоточившись на сидящей напротив Марине:
– Прикидываешься, что ли? Или правда не понимаешь? Ведь если бы Реваз не пообещал отомстить за смерть брата – стал бы Хохол устраивать все это?
– Он спасал ребенка. Ты прекрасно понимаешь, что меня считали мертвой и потому не искали, а вот мой сын – другое дело. И вряд ли Реваз остановился бы перед тем, что это всего лишь ребенок! У них нет понятия, если речь идет о кровной мести.
– Дура! Ты неужели не понимаешь, что даже это не оправдание тому, что сделал Хохол?! На суде расскажи свою жалостную историю! И погляди, сколько еще ему судья наварит сверху!
– Вот я и приехала, чтобы этого не произошло. И потому спрашиваю – есть ли связи в Москве. Я знаю, как вытащить Женьку, но мне одной не справиться. – Бес выпучил на нее глаза, уже покрасневшие и водянистые, и так смотрел какое-то время.
– Ты что задумала, шальная баба? – произнес он тихо, шаря рукой по столу в поисках сигарет. – Рехнулась… это ведь обдумать надо!
Марина забросила в рот оливку и про себя подумала, что не зря Гришка спрашивает это таким тоном – значит, хоть и удивился, но поможет. Потому что несогласие он выражал несколько иначе – матом и во всю глотку. Закурив, Бес снова взялся за бутылку, налил полный стакан себе и рюмку – молчаливо сидящей в кресле Ветке.
Ведьма вообще была сегодня какой-то странной – все время молчала, много пила и курила свои сигары почти без перерыва. Марина уже давно не видела ее такой, во время своих визитов в Англию Веточка выглядела совершенно нормально, а сегодня – совсем другой человек. Что-то точило ее изнутри, это было видно и по взгляду, и по настороженной позе, в которой она сидела, и по вздрагивающим пальцам, в которых дымила коричневая «Гавана».
– Ветуля, ты что такая? – спросила Коваль, пересаживаясь на подлокотник ее кресла. – Устала?
– Нет, – пробормотала Виола, искоса глянув на Беса, влившего в себя очередной стакан. – Потом…
Марина слегка обняла ее за плечи и почувствовала, как подруга вздрагивает под ее руками, напрягается и чуть подается к ней.
– Ветка… ты чего? – одними губами прошептала Марина, и Виола, не сводя глаз с отвалившегося на спинку кресла Гришки, так же шепотом ответила:
– Сейчас он уснет… я уведу его в спальню и приду к тебе… мне нужно тебе кое-что сказать.
Марина удивилась, но промолчала, пошла наверх, в гостевую комнату, где заботливыми Дашиными руками была приготовлена постель, поверх которой лежал шелковый Веткин халат. Взяв его, направилась в душ и долго стояла под прохладной водой, стараясь немного отрезвить себя.