Храм фараона
Шрифт:
— Перед обедом мне помогает писец, после обеда я часто отсутствую, бывает, ко мне приходят с визитом. Надежнее всего были бы часы после захода солнца. В любом случае, я должен буду дать знать стражникам, чтобы они не задавали Мерит никаких вопросов. Она должна будет закутаться в покрывало, как это сделала ты. Скажи своей госпоже, что мое сердце бьется от радости и нетерпения.
Бикет с горечью огляделась:
— А мое, наоборот, замирает от беспокойства. Ты опять вступаешь на опасный путь, господин. Ты никогда не оглядываешься назад?
— Нет, я этого не делаю, потому что тогда я потеряю мужество. Мы должны увидеться, ты ведь это понимаешь? Я не могу прийти
Бикет вздохнула и накрылась покрывалом.
— Скажу честно, я так надеялась, что время образумит тебя и Мерит. Тогда тебе все это чуть было не стоило жизни, Пиай. Жизни! С моей принцессой и сейчас ничего особенного не случится, но ты на этот раз создаешь себе двух врагов: фараона, да будет он жив, здрав и могуч, и принца Сети, супруга Мерит. Во второй раз царь не простит тебя, ты это знаешь. А что касается принца Сети… Я не выдам тебе тайну, если скажу, что он уже сейчас доведен до крайности. Моя госпожа закрыла перед ним свои покои, а он настаивает на своих супружеских правах. Ты должен знать, Пиай, что принцесса оставалась тебе верна все эти годы. Она не терпит этого Сети, она растит твоего ребенка и только и ждет, не придет ли весточка от тебя. — Бикет закрыла лицо покрывалом и повернулась к двери. — Ах, Пиай, к чему это приведет? Не без основания царь запретил тебе въезд в Пер-Рамзес, а теперь вы оба живете, так сказать, стена к стене…
— Разве мы не должны это использовать? — спросил Пиай.
— Жди Мерит завтра после захода солнца, — сказала Бикет тихим печальным голосом и исчезла в темноте.
Беспокойство и рассеянность Пиайя в последние несколько дней не ускользнули от Такки. Она не была женщиной, которая долго скрывает свои чувства.
— Ты все время думаешь о ней, не так ли? — спросила она Пиайя вечером.
— Почему я должен лгать тебе, Такка? Ты и без того чувствуешь, что со мной происходит. Да, принцессу Мерит, которую я перед тобой честно могу назвать своей первой супругой, я не могу выбросить из сердца и не хочу этого делать. Она единственная женщина, наполняющая мое сердце. Так было с самого начала и так продолжалось во время нашей разлуки. Не смотри так печально, это не имеет никакого отношения к тебе, маленькая нубийка. Перед законом ты моя супруга, скоро появится на свет наш ребенок, и если я уйду в Закатную страну, то ты и твой ребенок будете моими наследниками. Я оставляю тебе не очень много, Такка, но этого хватит, чтобы прокормить тебя и малыша, а если ты впадешь в нужду, обратись к верховному жрецу Птаха, принцу Хамвезе. Он не оставит вас в беде.
Такка вытерла навернувшиеся на глаза слезы.
— Ты говоришь так, как будто смерть стоит перед дверями! — воскликнула она, всхлипывая.
Пиай, утешая, погладил ее по голове:
— Я говорю это на всякий случай. Бывает, сегодня здоров, завтра жалуешься на лихорадку, а еще через день «ставящие печать бога» приходят в твой дом. Сехмет действует быстро и основательно, вспомнить хоть царскую семью: Амани, Рамозе, Монту, а теперь третья супруга.
— Конечно, я знаю, что ты уйдешь в Закатную страну раньше меня, потому что нас разделяют добрых тридцать разливов Нила. Но это должно случиться не сегодня, и не завтра, и не в ближайшие пять или десять лет…
Пиай от всей души рассмеялся:
— Лучше всего никогда, маленькая Такка, ты это хотела сказать? Ну посмотри на меня! Я больше не молодой человек, свыше сорока лет я много и упорно работал, мои кости стали хрупкими, мои мускулы потеряли силу. Тем не менее я благодарен судьбе и богам. Пта позволил мне создать для Благого Бога произведения, которые возбуждают удивление всей страны и которыми будут восхищаться и через тысячу лет. Труд моей жизни завершен, и это будет соответствовать божественному порядку, если Озирис вскоре призовет меня к себе. Я, конечно же, не желаю этого, Такка, я еще охотно прожил бы много лет рядом с тобой и радовался бы детям, которых ты мне еще подаришь, но это означало бы слишком многого требовать от богов.
Такка утерла слезы, и лицо ее стало упрямым:
— Я ведь тоже тут. Боги должны сохранить тебя для меня, для меня и ребенка. Твоя высокорожденная возлюбленная тоже хотела бы, чтобы ты прожил еще долгие годы. Желанию двух женщин Пта, или Амон, или Озирис, или какой-либо другой бог не могут противиться. Возьми пример с фараона, да будет он жив, здрав и могуч. Вы почти одного возраста, но я не думаю, что он часто размышляет о своем Вечном Жилище или говорит, что скоро отправится к Озирису.
— Ты права, Такка. Его величество Рамзес, конечно же, не думает об этом. Вскоре состоится его праздник Зед, он будет праздновать его с невиданной роскошью и выйдет после него обновленным. Он Благой Бог, но для его подданных не существует праздников Зед и связанного с ними волшебного омоложения, поэтому мы должны ежедневно рассчитывать…
— Ну, хватит об этом, подумай о нашем ребенке. В нем ты омолодишься, в нем ты будешь жить дальше. Так хотели боги, так и произойдет. А теперь выпей бокал вина и снова настройся на жизнь.
Об этом разговоре вспомнил Пиай, когда дневная поездка Ра подошла к концу. Он встал перед домом и подождал, пока храмовые охранники начнут обход.
Есть ли у них первая ночная стража? Мужчины подтвердили это. Пиай попросил их показать дорогу женщине под покрывалом, которая вскоре будет спрашивать о нем.
Когда один из вооруженных стражников позволил себе хитрую ухмылку, Пиай обрезал его:
— Свои идиотские гримасы можешь оставить при себе, мой дорогой. То, что у вас в голове лишь пиво и женщины, знает каждый. Но на этот раз речь идет о празднике Зед, о сюрпризе для Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч. Будет лучше, если вы придержите языки. Вы знаете, что каменоломни ненасытны, они требуют все, новых и новых людей. Придержите свои языки и получите позже богатое вознаграждение, это я обещаю вам именем Птаха.
— Но что?.. Что мы скажем нашим начальникам?
— Ничего! Они давно обо всем знают и держат рот на замке, чего я ожидаю и от вас.
Оба стражника удалились, и Пиай подивился тому, насколько он спокоен, как легко с его губ слетала ложь, от которой волосы становились дыбом. Ему удалось внушить им то, что, как он надеялся, произвело на них большое впечатление. Сюрприз для Благого Бога. Если осмыслить то, что им предстоит, то все верно. Вот уж сюрприз, так сюрприз… Пиай, покачав головой, вернулся в дом.
«Я мог бы действовать по-другому, — подумал он, — но я сошел с ума, сошел с ума из-за нее. Мне должно было бы хватить мирной жизни с Таккой, детей, домашнего счастья, надежной должности, высокого положения служителя храма, как полагается чиновнику храма, благоволения верховного жреца Хамвезе, а в конце земной жизни меня ждал бы уютный, прекрасно обставленный Дом Вечности, и все это, — Пиай щелкнул пальцами, — я ставлю на кон, как будто это только четверик зерна».
Он зажег масляную лампу и поставил ее. В какой-то библиотеке он наткнулся на свиток с поучениями мудрецов и не знал, смеяться ли ему или плакать, когда прочитал: «Не иди за женщиной, иначе она похитит твое сердце».