Храм Миллионов Лет
Шрифт:
Этим вечером Рамзес посадил крошечную смоковницу, окружил нежный росток дерном и осторожно поливал его.
— Великий Царь должен подождать четверть часа и снова, капля за каплей, полить растение из другого кувшина.
Человек, произнесший эти слова, был садовником. Возраста его невозможно было определить, а на затылке кожа была изуродована постоянным ношением коромысла, на каждом конце которого висел тяжелый глиняный сосуд.
— Верный совет, — признал Рамзес. — Как тебя зовут?
— Неджем.
— «Ласковый»… Ты женат?
— Я связан с этим садом, этими деревьями, растениями, цветами, они моя семья, мои предки и потомки. Смоковница, которую вы посадили, переживет вас, даже если бы вы подобно мудрецам прожили на земле сто десять лет.
— Ты в этом сомневаешься? — улыбнулся Рамзес.
— Сложно быть царем и оставаться мудрым, люди порочны и коварны.
— Ты принадлежишь к их породе, которую ты совсем не любишь, ты лишен этих недостатков?
— Я не решусь утверждать это, Великий Царь.
— У тебя есть ученики?
— Это не моя обязанность, этим занимается старший садовник.
— Он более компетентен, чем ты?
— Откуда мне знать? Он никогда не приходит сюда.
— Ты считаешь, что в Египте достаточно деревьев?
— Это единственные существа, которых никогда не будет достаточно.
— Я разделяю твое мнение.
— Дерево — это всеобщий дар, — заявил садовник. — Живое, оно дарит тень, цветы и плоды, мертвое — дрова. Благодаря ему мы едим, строим, вкушаем моменты счастья в тени листвы, когда нас овевает северный ветер. Я мечтаю о стране деревьев, чьими единственными обитателями были бы птицы и бессмертные.
— Я хочу посадить множество деревьев во всех провинциях, — произнес Рамзес, — чтобы не осталось места, лишенного тени. Старые и молодые будут встречаться там, а молодые слушать речи стариков.
— Да будут боги благосклонны к вам, Великий Царь, не существовало лучшего плана правления.
— Ты поможешь мне осуществить его.
— Я, но…
— Залы советника по земледелию наполнены работящими и компетентными писцами, но необходим человек, любящий природу, чувствующий ее секреты, чтобы давать им указания.
— Я всего лишь садовник, Великий Царь…
— Ты обладаешь душой, нужной хорошему советнику по земледелию. Приходи завтра во дворец и спроси Амени, он будет предупрежден и поможет тебе начать новую работу.
Рамзес удалился, оставив Неджема, оцепеневшего от изумления. В глубине пустынного сада, между двумя фиговыми деревьями, царю показалось, что он увидел тонкий белый силуэт. Богиня посетила это волшебное место?
Ускорив шаги, он приблизился.
Силуэт не двигался.
В нежном свете заходящего солнца блестели темные волосы и светлое платье. Как женщина может быть столь прекрасной, одновременно притягивающей и недоступной?
— Нефертари…
Она бросилась к нему и спряталась в его руках.
— Мне удалось ускользнуть, — призналась она, — когда началось выступление лютнистов, твоя мать позволила мне уйти. Ты забыл обо мне?
— Твой рот — бутон лотоса, твои губы творят заклинания, а я до безумия хочу обнять тебя.
Их поцелуй был источником силы, сплетенные, образуя единое целое, они возрождались, даря себя друг другу.
— Я дикая птица, пойманная в сети твоих волос, — сказал Рамзес, — ты открываешь мне путь в сад, где аромат тысячи цветов опьяняет меня.
Нефертари распустила волосы, Рамзес спустил бретели льняного платья с ее плеч. Они слились в теплоте безмятежного и благоуханного летнего вечера.
15
Первый луч света разбудил Рамзеса, он провел рукой по нежной спине еще спящей Нефертари и поцеловал ее в шею. Не открывая глаз, она потянулась, прильнув к его сильному телу.
— Я счастлива.
— Ты сама и есть счастье.
— Мы не должны расставаться так надолго.
— Ни у тебя, ни у меня нет выбора.
— Будет ли тяжесть власти руководить нашей жизнью?
Рамзес прижал ее к себе.
— Ты не отвечаешь…
— Потому что тебе известен ответ, Нефертари. Ты великая царская супруга, я — фараон: нам не убежать от реальности даже в самых тайных мечтах.
Рамзес встал и направился к окну, из которого долго смотрел на фиванскую деревню, зеленеющую под летним солнцем.
— Я люблю тебя, Нефертари, но я также и супруг Египетской земли. Земли, которой я должен дать плодородие и процветание, и когда ее голос зовет меня, я не имею права оставаться безразличным к ее зову.
— И много еще нужно сделать?
— Я думал, что буду править спокойной страной, забыв о том, что она населена людьми. Им будет достаточно нескольких недель, чтобы предать закон Маат и разрушить дело моего отца и его предков; гармония — наиболее хрупкое из сокровищ. Если я ослаблю бдительность, зло темных глубин овладеет страной.
Нефертари также поднялась и прильнула обнаженным телом к Рамзесу. По простому прикосновению ее благоуханного тела он понял, что их единение остается абсолютным. Неожиданно раздался стук, и дверь отворилась, пропуская растрепанного Амени, который отвернулся, как только заметил царицу.
— Это серьезно, Рамзес, очень серьезно!
— До такой степени, чтобы побеспокоить меня в столь ранний час?
— Идем, не будем терять ни минуты.
— Может, все-таки ты дашь мне время помыться и поесть?
— Не в этот раз.
Учитывая взволнованный вид обычно всегда держащего себя в руках Амени, Рамзес решил уступить.
Царь сам правил колесницей, запряженной двумя лошадьми, за которой следовала другая колесница, на которой ехали Серраманна и лучник. Хотя скорость причиняла ему неудобство, Амени поехал на колеснице Рамзеса. Они остановились перед одной из дверей ограды Карнака, сошли на землю и начали читать стелу, покрытую иероглифами, понятными каждому прохожему.