Храм над обрывом
Шрифт:
– Погода сегодня изумительная, – прервал молчание Максим. – Библию не читали? В Третьем Книге Царств, в главе 19, стихи 11 и 12, Бог говорит Илье пророку: «… большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы…, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь». Пойдемте к машине.
Я зашагал вслед за молодым человеком. То, как он процитировал Священное Писание, называя главы и номера стихов, было очень странно для его возраста. Я, будучи верующим человеком, довольно часто читая Библию, никогда так не запоминал и думал, что только в кино могут эффектно, рисуясь, показывать
– Жалко будет старую женщину оставлять одну, – заговорил я, наконец, давая понять, что я согласен поехать в гости. – Тетя Рая обрадовалась очень, что я приехал именно к ней и теперь вдруг ухожу. Что бы такое сказать, чтобы она не обиделась – не знаю даже.
Максим остановился и посмотрел на меня с радостной улыбкой: ему было приятно, что я согласился ехать.
– Сейчас Пасхальная неделя, а здесь в округе церковь только в райцентре. Я могу послать машину, если она захочет, конечно, и привезти ее к нам, на службу в нашей церкви. Настоятелем в нашей церкви иеромонах отец Савва. К нам он приехал из монастыря в Белом море – очень душевный человек. Помогает ему молодой иеромонах отец Феликс. Если это ее заинтересует, то узнай, в какой день прислать машину. Думаю, это будет приятной компенсацией за ее огорчение.
Не знаю даже, что именно стерло в моем сознании все опасения: или эта спокойная открытая улыбка молодого человека, или неожиданная информация о церкви и о монахах, или чудесный майский день с гулом вальдшнепа в небе – меня вдруг страстно потянуло быстрее увидеть тот уголок, где живет эта община Максима. Я не помню даже, когда еще я испытывал до этого момента такое блаженство. Наверное, когда я возвращался из армии домой. Я помню те дни: был такой же чудесный май, мне всего двадцать лет, дома ждут полные здоровья и сил мои родители…. Боже мой, Боже мой! Где все это?
– Я забыл спросить: а где твое село? Как называется? – спросил я Максима.
– Ну, эта деревня в списках давно не значится, но, надеюсь, скоро мы исправим это. А называется Лазорево. Это деревня Ивана. Разве ты не помнишь?
– Честно говоря, не помню. Может он мне и называл свое село, но я позабыл. Нет, не помню.
Максим хотел было что-то сказать, но как будто что-то вспомнил важное и, перестав улыбаться, начал с тоской смотреть в сторону. Его глаза глядели будто бы внутрь себя, и было видно, что он хочет выговориться, но не может этого сделать.
Мы молча подошли к машине. К моему удивлению она была даже не закрыта: водительская дверь была приоткрыта, а стекло на передней правой двери было опущено. Я вначале даже подумал, что кто-то там есть, но Максим подошел к правой двери и открыл ее для меня, чтобы я сел рядом с ним. Когда я забрался на сиденье джипа, Максим сел на место водителя и, чуть прогрев двигатель, поехал по своему старому следу, искусно объезжая густо растущие сосны.
Максим молчал. Хотя это было в большей степени из-за того, что нужно было следить за дорогой, вернее, за ее отсутствием, если можно так выразиться. Я же не хотел его отвлекать и поэтому, только когда выбрались на асфальтовую дорогу, решил нарушить наше молчание.
– А куда исчез твой Бенгур? – спросил я Максима.
– А ты разве не заметил его под большой березой? Буквально минуту назад? Он нас проводил до дороги и сейчас побежит в сторону Лазорево и на подъезде к деревне будет нас ждать. Будет ждать, пока я не появлюсь и помрет запросто от голода, если я не вернусь. Поэтому мне долго никак нельзя бросать его: он мне сделал столько всего, что я перед ним в неоплатном долгу. Я потом как-нибудь расскажу о том, как он спас, например, Ивана от смерти.
Я посмотрел назад на дорогу, надеясь увидеть этого былинного волка, но дорога была пуста, и только в полукилометре от нас ехал черный «Геленваген». «Надо же, – подумал я про себя,– вроде бы и глухой угол, а люди катаются на таких дорогих джипах».
– Я тебя на повороте возле Мошкино высажу – не возражаешь? – спросил Максим, когда пикнул его смартфон, и он прочел сообщение. – Супруга уже подлетает, а я не люблю опаздывать.
– О чем может быть речь? Я немного разомну ноги: они у меня с непривычки невыносимо гудят.
– Где ты остановился, значит?
– Ах, да – телефон же в деревне плохо берет. Низина там, а здесь вроде как нормально. Как заедешь в Мошкино – поверни налево. Перед собой сразу же увидишь белый кирпичный большой дом с зеленым палисадником. Дальше будет магазин из такого же силикатного кирпича. Следующий дом после магазина и есть дом тети Раи. Я буду ждать. Посигналишь – тут же выскочу.
Тетя Рая, как нетрудно было догадаться, сильно огорчилась, узнав, что я уезжаю и даже прослезилась. Я долго объяснял, куда и к кому я еду, что я встретил родственника друга детства – никак пожилая женщина не успокаивалась. Но не зря говорят, что старики как дети: когда я рассказал, что в Лазорево (название деревни тете Рае ничего не говорило) есть церковь и, если она захочет, то Максим пришлет шикарную машину за ней в любой день, а она даже может взять с собой кого-нибудь из старушек-подружек. Тетю Раю эти слова оживили: оказывается, она очень хотела побывать в церкви, но не знала, как это сделать. Хозяйство она не могла оставить ни на день, а в райцентр если ехать, то только с ночевкой, а ночевать и не у кого. А когда она услышала, что службу справляют в том храме монахи, притом один аж из Беломорья, то и вовсе позабыла про мою «измену» – все загорелась предвкушением будущего путешествия. Мы с ней, подумав, выбрали субботу для поездки. Потом я, сытно покушав пирогов с гусиным супом, томленным в печи, поднялся в горницу немного полежать, чтобы дать отдых моим бедным ногам. Как только моя голова легла на мягкие пуховые подушки, веки стали наливаться свинцовой тяжестью, и я заснул.
Помню, снился мне длинный сон, рассказывать который нет абсолютно никакого смысла, только в конце этого сна ехал я на машине, и вот машина остановилась перед светофором, и тут же сзади ехавшее авто стало сигналить. Я проснулся – сигнал продолжался.
– Валерка! А, Валерка! – послышался голос тети Раи. – За тобой приехали. Просыпаешься?
– Да, тетя Рая, проснулся, – ответил я, хотя никак не мог прийти в себя и понять, что происходит.
Наконец, голова стала проясниваться, и я вспомнил, что, должно быть, сигналит Максим. Я посмотрел на часы – Боже мой, я проспал два с половиной часа, а казалось, только покемарил минутку. Быстренько заправив свою лежанку, я прихватил свой рюкзак с вещами и спустился вниз. Тетя Рая уже собрала мне целый пакет пирогов и разной еды. Пироги я взял и запихал в рюкзак, а от остального еле-еле отвертелся, так как в мой мешок уже ничего не влезало, а таскать отдельно не хотелось.
За воротами стояла «Тойота» Максима. Левая дверь возле водителя была приоткрыта, а сам он рукой показывал сесть рядом с ним. Я подошел к пассажирскому переднему месту и стал карабкаться своими негнущимися ватными ногами в кабину. С первого раза у меня не получилось: ногу просто не смог поднять до уровня пола. Пришлось рукой схватиться за поручень рядом с лобовым стеклом, затем поставить правую ногу на подножку и, подтягиваясь рукой, левую ногу поднять на порог. Во время этих манипуляций я услышал приятный нежный женский голос из заднего сиденья: «Добрый день!»