Храм Саламандры
Шрифт:
– Для него поздно просить милости богини, – сообщила она очевидное. – Жар не только в ране, а захватил его полностью. Я не могу сделать невозможное, отец мой.
Шантор схватил магиню за плечи и взглянул ей в глаза.
– Сегодня ты сделаешь невозможное, дитя мое! – сказал он, пытаясь внушить ей уверенность, которой не имел и сам. – Он должен жить! Это Вальборн, правитель Бетлинка.
– Хорошо, – согласилась она. – Я попробую.
Шантор подошел к стене и положил ладонь на диск магического замка.
В стене открылось отверстие, он опустил
Это была не та сетка, которую Лила надевала на ритуалах, а настоящая, созданная Тремя Братьями. Золотые спирали сетки образовывали сложные переплетения, в центрах которых были закреплены отшлифованные куски желтого эфилема. Сетка снимала защитные барьеры в голове мага и позволяла использовать магию в полную силу. Это свойство было опасным, поэтому ею пользовались только при крайней необходимости. Лила знала, что ее не вынимали уже два года, с тех пор, как сняли с головы мертвого Авенара.
Шантор не позволял магине пользоваться сеткой, считая, что она и так не щадит себя. Теперь он сам надел сетку ей на голову – Лила заметила, что руки ее учителя дрожали, – а затем тонкой палочкой раздвинул ее волосы под сеткой, чтобы эфилемовые камни касались кожи. Лила в этот миг поняла, почему черным жрецам срезают волосы, и тут же забыла эту мысль. Она несколько раз глубоко вдохнула дым кинии и подошла к раненому.
Магиня встала слева от раненого, закрыла глаза и приблизила ладони к середине опухоли. Она остановила внимание на руках и увидела под пальцами полоски ребер, движущихся в ритм дыханию, губчатую мякоть под ними и черное пятно внутри. Черное пятно было источником жара, его следовало убрать. Лила зашевелила пальцами, концентрируя силу, ее руки заискрились оранжевым.
Она не видела того, что видели остальные, – как края раны разошлись и наконечник стрелы вышел наружу. Все ее внимание было направлено на то, чтобы уничтожить жар в ране и затянуть ее. Она потеряла понятие о времени, стоя с протянутыми над раной пальцами, с которых струились лучи, уходящие внутрь. Темное пятно постепенно растворялось, становясь все меньше и светлее, но Лила не ослабляла внимания, пока оно не исчезло полностью.
Наверху было утро, когда она откачнулась от стола. Двое жрецов усадили ее на скамейку у стены, третий поднес жаровню со смолой к ее лицу.
Шантор, осмотрев Вальборна, увидел, что рана затянулась полностью, оставив розовый шрам, но грязь с наконечника уттакской стрелы вызвала общее воспаление крови. Он подошел к своей ученице.
– Лила! – позвал он. – Ты слышишь меня? Она открыла глаза.
– Ты сделала половину работы, – сказал ей Шантор. – Нужно уничтожить болезнь у него в крови, иначе все будет бесполезно.
– Я не знаю, как это делается, – прошептала магиня.
– Представь, что его кровь – это твоя кровь. Соединись с ней и выжги все лишнее.
Лила встала и снова подошла к столу. Жрецы перевернули раненого на спину, и теперь он лежал лицом вверх. Жар в его теле уменьшился, но не исчез полностью. Она протянула руки над грудью раненого, ощутила
Бывшие в комнате жрецы увидели, что она с головы до ног засветилась желтым светом, тут же перешедшим на тело, лежащее на столе. Миг спустя сияние погасло, и всем показалось, что наступила тьма.
Лила провела руками вдоль тела раненого, еще не веря, что ей это удалось. Болезни не было. До магини постепенно доходило, что этот человек будет жить, и она наклонилась к его лицу, чтобы посмотреть, кого она спасла. Раненый открыл глаза – они оказались серыми – и встретился с ней взглядом, в котором появилось возрастающее удивление. Лила отступила назад, чувствуя, что не может даже стоять от изнеможения. Она смутно помнила, как ее подхватили на руки, как кто-то снял с ее головы золотую сетку, как кто-то из черных жрецов нес ее на руках по подземному коридору, пока ее сознание не провалилось в пустоту.
Разбудив жрецов и передав им своего правителя, Тревинер уселся у храма на обломок булыжника и просидел до утра. О тех, кто нуждался в заботе, – о раненом и о конях – здесь позаботились, а его предоставили самому себе.
Охотник поглядывал на дверь храма, куда ночью внесли Вальборна, но оттуда никто не появлялся. Вскоре ворота открылись для посетителей, и площадь перед храмом заполнилась людьми. От длинного двухэтажного здания к дверям храма прошла цепочка оранжевых жрецов, вслед за ними потянулись люди, ожидавшие начала утренней хвалы богине. Тревинер поднялся с камня и вошел в храм вместе со всеми. К его удивлению, ни правителя, ни черных жрецов там не оказалось.
У выхода он увидел мужчину в черной накидке. Догадавшись, что перед ним – один из черных жрецов, охотник наскочил на него с вопросами:
– Я отдал вашим моего правителя, они внесли его сюда. Но здесь никого нет! Куда они все пропали?! И где Шантор?
Жрец жестом остановил поток слов охотника.
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Они все под землей, чтобы выпросить для раненого милость великой Мороб. Я только что оттуда.
– И долго они там будут?
– Пока богиня не проявит своей милости, – устало ответил жрец. – Или не откажет в милости.
– А она может отказать?! – взвился Тревинер. – Где эта аспидова баба?! Я с ней сам поговорю!
– Вы можете оказать всем нам большую услугу. – Жрец повернул Тревинера к выходу. – Не мешайте нам. Поверьте, там делают для раненого все возможное и невозможное.
Тревинер вышел из храма, слегка обескураженный ледяной вежливостью жреца. Вдруг до его ноздрей Донесся запах, идущий с алтарной кухни. Охотник мгновенно вспомнил, что в последний раз хорошо поел трое суток назад – утром перед нападением Каморры на замок. Он пошел на запах и без труда отыскал кухонную дверь. В кухне было жарко, стоял густой аромат горячей каши и душистых трав. Две Жрицы в оранжевом хлопотали у печи.