Храни меня
Шрифт:
"Нет". Он крепко сжимает кулак на моей шее. "Я собираюсь трахать тебя безжалостно".
Свободной рукой я провожу по его щеке. "Это то, что тебе нужно…"
"Что?" Он начинает возбуждаться, его челюсть сжимается.
"Если это то, что тебе нужно, ты знаешь, что можешь получить это".
Он трясет головой, словно пытаясь очистить мысли. "Я не понимаю, о чем ты".
Я осторожно надавливаю рукой на горло, и он позволяет мне убрать ее. Я побуждаю его лечь на спину, затем забираюсь на него сверху и осыпаю его грудь нежными поцелуями. "Позволь мне любить тебя сладко. Позволишь ли ты мне сделать это для
Его брови нахмурились, а в глазах появилась уязвимость, но он кивает. Его руки выпрямлены по бокам. Я поднимаю его руки и кладу их на свои бедра, ободряюще сжимая их, прежде чем медленно снять рубашку.
Без лишней спешки я провожу ладонями вверх и вниз по его торсу, медленно раскачиваясь на его коленях. Он гримасничает, словно ему больно. "Дыши для меня, Ро. Просто дыши и чувствуй". Он закрывает глаза и снова кивает. Я накрываю его руки своими и провожу ими по изгибам своего тела, по грудям и обратно вниз.
Я чувствую, как его твердый член упирается мне в задницу, и нежно сжимаю его. Его пальцы сжимаются на моих бедрах, а затем расслабляются. "Ты так хорошо справляешься, детка". Он открывает глаза и смотрит на меня, словно говоря: правда?
Он такой грубый и жестокий, нежный и застенчивый. Его сердце было разбито больше раз, чем у кого-либо из моих знакомых, и все же оно остается самым большим из всех.
Я приподнимаю бедра и тянусь между нами, чтобы подразнить его член у своего входа. "Чувствуешь, как я мокрая для тебя, Ро?" Он впивается зубами в нижнюю губу и коротко, резко кивает мне. Я опускаюсь на него, и он шипит сквозь стиснутые зубы. "Тебе так хорошо, ты так идеально подходишь мне".
Я держу руки на его груди, пока начинаю двигаться на нем медленными, волнообразными движениями. "Черт", — вздыхает он, уткнувшись головой в подушку. Я наклоняюсь и целую его, слегка проводя языком по его губам, а затем засасываю его нижнюю губу между зубами, слегка потягивая ее.
Я стону, получая удовольствие медленно и сладко, чувствуя, как оно расцветает в моей душе, словно теплый летний ветерок. Он сжимает руки по обе стороны моего лица, чтобы удержать меня, пока целует меня в ответ, погружая свой язык в мои губы, дразняще медленные в один момент, затем глубокие и чувственные в следующий. От этого у меня голова идет кругом, между нами разгорается желание.
Он садится, обхватывая меня руками. Я обхватываю его за шею и прижимаюсь лбами друг к другу, скользя вверх и вниз по его длине. Блаженство плотно обхватывает мой живот, а моя киска начинает пульсировать, когда он нежно подается мне навстречу.
Мой оргазм приходит сладко и медленно, как и наша любовь. Он нарастает и нарастает без давления и спешки, и я погружаюсь в многослойные ощущения.
"О, черт", — стонет он, зарываясь головой в мою шею, а его бедра сгибаются и напрягаются подо мной. Мои пульсирующие внутренние стенки вытягивают из него разрядку одновременно с тем, как я кончаю. Он прикусывает сухожилия на моей шее, а затем быстро проводит по этому месту языком, чтобы успокоить жжение.
"О, да, да". Мой кульминационный момент достигает пика и растекается по моим конечностям, как теплый мед.
"Ты спасла меня, Реджи", — дышит он мне в кожу. Я прижимаю его голову к своей груди, мое сердце переполняют эмоции, которые не передать никакими словами.
Я провожу
Роан
Утреннее солнце пробивается сквозь деревья золотистым светом, проливаясь на лужайки и поля, где люди наслаждаются субботним утром. Эта рутина стала для нас ритуалом выходного дня перед тем, как я встречаюсь со своим терапевтом для прогулок и бесед в парке.
Я попробовал посетить кабинет. Я сидел в кресле, но все, что мне хотелось сделать, — это врезать своему терапевту по лицу. Когда он предложил проводить сеансы пешком, я подумал, что свежий воздух и возможность смотреть куда-то еще, кроме его полных жалости глаз, пока я заново открываю все раны, старые и едва зажившие, не повредит.
Мы останавливаемся у кофейни рядом с детской площадкой, где полно детей, которые бегают, лазают, играют и смеются. Я наблюдаю за ними, пока Реджи заказывает нам напитки. В голове снова звучит то, что я слышал уже дюжину раз, но безрезультатно: Ты был всего лишь ребенком.
"Спасибо. Садитесь со мной". Я усаживаю нас на скамейку, откуда мы можем наблюдать за хаотичной игрой. Малыш бежит за бабочкой и спотыкается, кувыркаясь в щепках. Другой ребенок спускается с горки и слетает с нее, ободрав коленку. Более крупный ребенок, лет семи-восьми, толкает малыша на землю. О чем, черт возьми, он думает? Ребенок, которого он толкнул, едва достает ему до груди. У меня кровь стынет в жилах, когда я представляю, как этот хулиган на детской площадке вырастает в человека, который прячется за черной маской…
Я вскакиваю и топаю к ним.
Я поднимаю меньшего ребенка с земли, а затем сбиваю бейсболку с головы другого. "Ты в два раза больше его. Не будь придурком". Я хочу сделать больше. Я хочу встряхнуть его, повалить на землю и посмотреть, как ему это понравится.
Но когда я смотрю в его водянистые глаза, нижняя губа уже подрагивает, весь горячий воздух сдувается. Он всего лишь гребаный ребенок.
Я снова подхожу к Реджи и качаю головой. "Чертовы дети".
"Держу пари, этот мальчишка дважды подумает, прежде чем снова приставать к кому-то вдвое меньше его". Она одаривает меня теплой и гордой улыбкой, словно я какой-то герой. Знакомое чувство вины и сокрушительное ощущение провала настигает меня. Я делаю глубокий вдох, а затем пытаюсь сосчитать цвета вокруг себя — этому приему меня научил доктор Вонг.
Зеленый. Коричневый. Желтый. Синий. Красный. Еще больше зеленого.
"Боже", — смеется Реджи. "Посмотрите на них, они спотыкаются о себя, падают из-за пустяков".
Я сглатываю и наклоняю голову, глядя на детскую площадку с новой точки зрения. Двое детей, играющих в пятнашки, бегут в разные стороны вокруг скалодрома, чтобы спрятаться друг от друга, но затем сталкиваются лицом к лицу. Я неожиданно смеюсь. "Черт, они едва дышат, не причиняя себе вреда".
Впервые мысль о том, что ты был всего лишь ребенком, наконец-то поражает ту часть меня, которая просто может в это поверить. Я беру руку Реджи к себе на колени и переплетаю ее пальцы со своими.