Хранить вечно
Шрифт:
Прислали Сальге и руководителя всей операции Эдвардса.
Решено было нанести удар стремительно. Точка удара — Гамузов, через него по Габо, а через Габо — по Сальге и Нейхольду.
Габо позвонил Гамузову и назначил встречу на улице. Габо сел в машину, тут же подъехала оперативная милицейская машина. Габо взяли. Обыск на месте дал незамедлительные результаты. У Габо в кармане была обнаружена пачка долларов и фунтов стерлингов. В милиции Габо отказался объяснять, откуда у него валюта. Его доставили к нашему следователю Игорю Ивановичу Архипову, моему старому другу и сослуживцу. Я договорился с Архиповым, что приду на первый же допрос.
Встреча с Габо…
Это действительно был грузный, восточного типа человек. Его можно было принять и за грузина, и за армянина, и за азербайджанца… Ни паспорта, ни каких-либо других документов при нем не обнаружили. Но он конечно же понимал, что ему придется говорить о себе. По его щекам лились слезы, он и оправдывался, и каялся.
Архипов начал допрос по форме:
— Ваши имя, фамилия, год рождения, место рождения, адрес местожительства?
Архипов занес перо над бумагой.
Габо потянулся к боковому карману… Затем махнул рукой:
— Забыл! В гостинице забыл, дорогой! В столике… Там и паспорт, и записная книжка… Зовут меня Вахтанг. Фамилия — Кабанов. Ударение на последней букве… Русская фамилия… Не виноват! Так записали, когда паспорт мальчиком получал… Беспризорным рос, по детским домам! Отца как звали, не знаю… Записали Семена… Мать помню… Умерла — мне лет пять было. Сапоги чистила в Сочи на станции…
— Айсор? — спросил я его.
— Если бы это было так просто, гражданин начальник! Тогда, в двадцатых годах, и грузинские князья, и русские дворяне сапоги чистили, в лакеях ходили… Получается, дорогой, что по матери я армянин… Доказать трудновато… И кому и зачем доказывать? Отец торговцем был… Догадываюсь, что грек… Опять же не докажешь… Никто меня об этом не спрашивал… Вот до этой минуты! В военкомате спрашивали, когда призывался…
— Когда призывались?
— В сорок первом… Родился я в двадцать втором году…
— Воевали, Вахтанг Семенович? — спросил Архипов.
— Воевал… Из-под самого Киева к Ростову отступали… Под Ростовом ранили… Это когда Тимошенко на немцев с севера нажал. Госпиталь… Опять воевал…
— Где?
— На Кавказе…
— Что делали после войны?
— Торговал… Овощами торговал, рыбой торговал…
Я сел за столик почти рядом с Габо. Все, что он рассказывал, было похоже на правду, но такую правду легко было и склеить. Вся операция с Сальге и Эдвардсом во всех ее деталях требовала от нас работы и работы… Ничего нельзя было принимать на веру, ни одной версии по первому ходу.
Я взял со стола Архипова конверт, заглянул в глаза Габо.
Сейчас он судорожно выбирает, что может подбросить нам, как отвести главный удар, что дать, чтобы не продешевить, что спрятать, как смертельную для себя опасность.
Я положил перед ним конверт и спросил:
— Может быть, вы, Вахтанг Семенович, задумаетесь над своей сказочкой? Мы за правдивость на следствии… Это всегда облегчает участь, смягчает наказание… Сказочки сочинять все учатся с детства, но и верят им только дети…
Габо пожал плечами.
— Адреса такого не существует., — добавил я.
— Тогда заберите эту валюту… Она мне не нужна! Она не моя!
— Спасибо! — воскликнул Архипов. — Мы ее и так забрали… Но вы не ответили на главный вопрос следствия… Где вы взяли эту валюту? Для чего она вам?
Человек может управлять собой до известного предела. Он может сохранить на лице в трагическую минуту улыбку, но улыбка эта будет иметь такие оттенки, что превратится в гримасу. Габо попытался сохранить и улыбку, и внешнюю жизнерадостность и продолжал играть под простачка, но в его темных глазах засветился испуг, он разгорался в ужас. Не может человек похудеть в одну секунду, но Габо сразу осунулся, изменились краски на его лице.
— Это не милиция работала! — крикнул он.
— Вы недооцениваете нашу милицию!
— И не за мной вы охотились…
— Милиция охотилась за Гамузовым… Неужели вы вообразили, что ему разрешат превратить государственную машину в вашу личную машину…
— Государство от этого не пострадало…
— Интересы других граждан страдали… Но наш интерес проистекает из другого… Откуда у вас валюта? Почему вы так любезно предоставили Гамузова обслужить Иоахима Пайпера?
— Какого Пайпера?
Мы показали ему фотографию Сальге.
— Я его не знаю! Не он мне заказывал машину… Я все расскажу!
Опять ползут слезы из глаз.
— Проклятый! — воскликнул Габо. — Всучил мне беду! Где мне его искать?
Архипов между тем, порывшись в столе, вдруг выложил на стол сразу несколько фотографий. Сальге на аэродроме. Нейхольд на аэровокзале. Гамузов во всех видах по дороге к машине. Сальге и Гамузов у машины.
Можно было считать, что первый торг с самим собой Габо закончил. Решился что-то нам приоткрыть. Пока самую малость. Отстраняя от себя Сальге, он отдавал нам Нейхольда. И только. Рыдая, каясь, он признавался в валютных сделках с Нейхольдом. Нейхольд скупал валюту у своих коллег и перепродавал Габо… Один конец. Другой конец сделки уходил на юг… Посыпались имена и адреса. Возникало новое ответвление в деле, но к нашим вопросам оно отношения не имело. Важно было, что Габо назвал Нейхольда — мы получили возможность пригласить его к себе как свидетеля через консула его страны.
Показания Габо давали основание к привлечению Нейхольда к уголовной ответственности за валютные сделки.
Отступлений от стандарта в таких случаях ждать не приходилось. Нейхольд начал с бурного возмущения, угроз протестовать, с полного отрицания своих связей с Габо.
Габо опять, как сентиментальный разбойник, рыдая и кляня все на свете, отдавал нам Нейхольда. Он называл места их конспиративных встреч, телефоны Нейхольда, перечислял сделки, называя и суммы сделок. Нейхольд на очной ставке с трудом отбивался от его атак…
А между тем работала наша служба, выясняя точнее личность Габо. Наши товарищи имели его документы, фотографии и отпечатки пальцев. Решили всё отпечатки пальцев. Оказалось, что на Габо… Нет, не на Габо! Как у каждого оборотня, у него было не одно имя, В карательном батальоне «Бергман», сформированном фашистским командованием на Кавказе, он значился под именем Иоганна Муслима оглы. Наши войска, выбив захватчиков из Краснодара, захватили архивы одного из штабов этого батальона. В архиве было обнаружено досье взводного командира Иоганна Муслима оглы. С его фотографией, с отпечатками пальцев и аккуратными записями его деяний. По порыжевшей фотографии офицерика карательного батальона трудно было бы найти человека. Прошло более двух десятков лет. Тогда он был молод; вились у него, свисая на лоб, черные кудри; жестокий взгляд. Фотография порыжела, а оригинал слинял. Он расползся, обрюзг, полысел… В офицерике из досье угадать Габо было бы просто невозможно. Помогла немецкая предусмотрительность: оставили его отпечатки пальцев.