Хранить вечно
Шрифт:
— Как же вы это не знаете? Вы на ней приехали!
— Моя машина! Мне нужно ехать!!!
Казанский буквально впрыгнул в «Москвич» и помчался.
Вернулся домой, поставил машину у подъезда.
В этот час он боялся, как бы мы его не арестовали до того, как он сам явится.
Когда он выглянул из окна в переулок, его охватил ужас. Около «Москвича» стояла милицейская оперативная машина. Это инспектора ГАИ обнаружили его «Москвич» по помору, указанному милиционером. Казанский не сообразил, что
В довершение всего раздался телефонный звонок. На этот раз он снял трубку, по в трубку ничего не ответил. С другого конца провода кричали:
— Алло! Алло! Это аптека?
Обычная неполадка в московском телефонном узле, а может быть, кто-то и номером ошибся. Тут Казанский отвел душу.
— Почему аптека? — взорвался он. — Какая аптека? Вы с ума сошли! Хулиганство!
Трубку на другом конце провода положили. Именно поиски аптеки и надоумили его. Он набрал телефон «Скорой помощи» и вызвал врача, сказав, что у него сильнейший сердечный приступ.
Врач приехал.
Выслушал его, серьезных отклонений не нашел. Но Казанский в истерике уверял, что у него разрывается сердце.
— Спасите меня, доктор! Спасите! — кричал он.
Врач вызвал санитаров. Казанского уложили на носилки и увезли в больницу.
В девять часов утра ко мне позвонили из приемной и спросили, не интересует ли меня некто Казанский.
Я посмотрел на Василия. Он не слышал, конечно, что мне сказали, но весь потянулся к телефонной трубке. Ждал!
Я спросил:
— Он в приемной?
Мне ответили, что Казанский вызывает следователя Комитета государственной безопасности в больницу. Глядя на Василия, я не сдержал улыбки.
— Эксперимент удался! — объявил я ему. — Казанский просит нашего сотрудника, чтобы сделать заявление…
— Надо торопиться, Никита Алексеевич! Свидание у них назначено на половину седьмого.
— Почему торопиться? — спросил я.
— А если послать его на встречу?
— И с поличным взять?
Я нарочно задал такой вопрос, я знал, что Василий задумал нечто иное.
Он меня понял.
— Никита Алексеевич, я не о том! А если через Казанского ворваться в эту цепочку?
— Ворвемся в цепочку, дальше что? Вступать в игру?
— Смотря что их интересует… Если Брунов, то мы можем сделать большое дело!
— Это зависит и от Казанского…
— Согласится!
— Я не об этом. Сумеет ли он их переиграть? Мы же с тобой решили, что Раскольцев очень сильный противник. И этот еще господин…
Все это звучало убедительно.
— Я вижу, Василий, вам очень хочется поехать в больницу… Ехать, однако, придется мне!
Я попросил главного врача больницы отвести мне часа на два отдельную комнату. Главный врач уступил мне свой кабинет. Туда привели Казанского. Дверь закрылась. Я запер ее на ключ, повернулся к Казанскому. В его глазах и мольба, и надежда.
Я показал ему свое удостоверение. Сам не стал задавать ему вопросов. Важно было, чтобы он все рассказал, чтобы раскрылась мера его искренности.
Всю историю знакомства с Нейхольдом он рассказал подробнейшим образом, ничего не утаил. Трудно ему было, человек хочет всегда выглядеть красиво. Художник — и вдруг спекулянт, мошенник… И этот порог он перешагнул. В лицах, живо, с полной беспощадностью к себе изобразил сцену вербовки его Эдвардсом.
Словом, рассказал все, вплоть до вызова «скорой помощи». Статья 64 Уголовного кодекса гласит: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой». Я показал ему портрет Сальге, тогда еще личности для нас туманной. Он его никогда не видел.
Наступала решающая минута. Посылка, небольшая картонная коробочка из-под пилюль, лежала передо мной на столе. Он не открывал ее.
О вступлении в большую игру речи пока еще не шло. Но позондировать, попробовать, пойдет ли игра, мы могли.
— И предположений никаких нет, — спросил я его, — кто придет к вам на встречу у памятника Пушкину?
— Никаких!
— У вас нет желания прогуляться по Большой Бронной от Никитских ворот до площади Пушкина?
— Мне? Сейчас? Сегодня?
— Не сейчас! У вас целый день впереди, чтобы подготовиться! Вы этим нам очень поможете.
Он растерялся.
— Разве вы не думали, что и мы можем к вам обратиться за помощью, чтобы до конца разобраться во всей этой истории?
— Думал.
— Вот мы и обратились к вам с такой просьбой! Вашу встречу мы обезопасим всеми мерами…
— Мне кажется, что они следили за мной…
— Это действительно только кажется…
— «Волга» за мной…
— Не следили! — перебил я его. — Это мы знаем точно! Но мы не настаиваем — это должно быть ясно выраженным вашим добровольным желанием!
Он согласился.
Решено было, что он останется до вечера в больнице.
Специалисты открыли коробочку и обнаружили в ней бобину с магнитной проволокой. Проиграли ее на соответствующей аппаратуре. На ней оказалась запись уже известного разговора на веранде дачи Раскольцева с Бруновым. И все… Вопрос, куда протянулись руки хозяев Раскольцева, был ясен. Брунов и сфера его деятельности… Их интересовала система гражданской обороны.