Хранитель историй
Шрифт:
Притронувшись к ране, Сквидли с интересом прислушался к новому, незнакомому ему чувству, разлетевшемуся по телу. Как он не старался, но силы покидали его с невероятной скоростью. Широкие, набухшие язвы стали разрастаться по всему телу, внешне походя на коралловые наросты, покрывающие каменную твердь рифов. Именно таким рифом сейчас и ощущал себя Призрак. Ослабевший и обезоруженный, но не желавший склонять голову.
И если бы еще этот юный сопляк писал быстрее и проникновеннее, все могло сложиться иначе. Но ему было далеко до Лиджебая Джейсона. Тот умел делать это с душой, вкладывая
Сквидли хорошо помнил те времена, когда он впервые вступил на эту грешную землю — тогда он чувствовал в себе целый океан силы. Даже когда Джейсон — старший решил улизнуть от него почив с миром на Старом кладбище, Сквидли питал большие надежды на его потомков. Но время шло, а Призрак лишь слабел. Он словно иссыхал как сушеная рыбешка, покрываясь багряными рытвинами неведомой болезни.
День за днем запасы его сущности иссякали. И хотя Рик продолжал писать, воплощая в жизнь слова Призрака, они не производили необходимого эффекта. Корявые предложения казались принуждением, повинностью, от которой хочется поскорее избавиться, а не перечитывать снова и снова. И в этом таилась главная причина слабости Сквидли.
Призрак с удовольствием сам взялся бы за перо и наверняка смог исправить ситуацию, но его тайная природа не допускала вершить свою собственную судьбу подобным образом. Он много раз пытался творить самостоятельно, но каждый раз у него получалось изобразить лишь две параллельные линии, не больше того. Искусство переносить слова на бумагу — ему было недоступно. Запрет преследовавший его с самого рождения.
Палец разгладил ужасную рытвину язвы, заставив вырваться наружу целую струйку чернильной жидкости, которая быстро растеклась по шее, образовав округлую паутину. Сквидли поморщился, но тут же расхохотался. Боль вызывала у него не озабоченность, а скорее живой интерес к чему-то новому, неизведанному.
Затем ему вспомнился визит к Скату: в тот вечер Рик работал из рук вон плохо, часто отвлекался, пропускал слова, непростительно обрывал фразы. Именно из-за этого все пошло не так. Капитан не поверил, повел себя не так как на страницах книги. Он решил бунтовать, стал сопротивляться. И Призраку пришлось призывать плененные души, что потребовало дополнительных усилий.
Сквидли оскалился, будто хищник. Между зубов показались синильные червоточины. Он сплюнул, оставив на дощатом полу грязный след, напоминающий маслянистую лужицу.
— Что скажешь, Лиджебай, переиграл ты меня? Нет, не думаю! Я заставлю твоего сына быть тобой! По крайне мере ненадолго. Мне много не надо. Он окончательно оживит меня, укрепит, предаст сил, а затем пусть отправляется к тебе в гости. Поверь мне… Это произойдет, обязательно произойдет…
Тень на стене, дернулась и, заметавшись из угла в угол, медленно поползла к полу. Приблизившись к неровной полосе, она уткнулась в препятствие, устремилась в обратную сторону, но невидимая клетка оказалась крепче ее бессмысленых потуг.
Сквидли зашелся гоготом.
— Что Отец, нелегко выбраться из моего мешка? Да, из такой ловушки вырваться не так-то просто. Можешь даже не стараться.
Тень
— Напрасно стараешься… вот вы где у меня…все, все! — кулак Призрака с силой сжался. — Слышишь?! Все до единого, все, кто посмел бросить вызов фортуне. Не по зубам она вам. Не по зубам!
Упершись руками в колени, говоривший закинул голову назад и еще долго не мог остановиться от надрывного смеха.
Тень перестала вращаться и, превратившись в пятно, которое все еще красовалось на полу и напоминало черную метку, вскоре стало бледнеть и растворилась также как ее отражение на стене.
— Я так и думал, что ты опять струсишь, родич!
Коснувшись одной из язв, Сквидли вздрогнул, получив очередную порцию боли. Тонкая струйка чернил окрасила кожу в иссиня — черный цвет.
— Не желаю тебя больше видеть. Пошел прочь, Лиджебай.
Дождавшись пока безсловесный пленник, превратившись в мошкару, приобретет вполне привычное очертание прямых углов и горизонтальных линий столов и стульев, Призрак продолжил размышлять.
Главной причиной того, что Рик не отличался усидчивостью и относился к работе с редкой расхлябанностью Призрак считал Клер. Именно с этой хрупкой девушкой он связал все свои неприятности. И если бы Сквидли знал наперед, что сестра будет будоражить сознание брата, постоянно отвлекая его и требуя спасти ее из пасти мрачных трущоб Прентвиля, то уничтожил бы эту выскочку еще в цветочном магазине. Но тогда она не казалась ему таким сложным соперником. Интересной душонкой со своими страхами и невероятной ненавистью к отцу — да, но только не противником требующим к себе хотя бы маломальского уважения.
Сняв плащ и расстегнув куртку, Сквидли сменил рубашку, отмеченную серыми дырами пуль на новую, белоснежную как январский снег.
Сегодня ему предстояло совершить невозможное. Отступив от правил установленных покровителем, что позволил ему появиться на свет, он должен был продолжить воплощать сюжет. Выправить все свои ошибки.
Выставив ряд свечей у стены, Призрак вгляделся в свое отражение на стене: не совсем четкое, достаточно темное, но весьма похожее на мыс Туресса, тот самый, где он впервые услышал свою судьбу. Тихий, вкрадчивый голос Лиджебая. Юноша и сам не понял, чего пожелал — потому, как мало верил в россказни старика Бероуза.
И на свет появился ОН.
Для Сквидли его тень стала его отражением, ни одно зеркало не отображало огромного одутловатого лица, испещренного полосой длинных, глубоких морщин. Он никогда не скрывал, что ему безумно хотелось взглянуть в озерную гладь и уткнуться взглядом в собственный образ, а не испугано вглядываться в черное размытое пятно, в глубине которого блистали два глаза, похожие на янтарные слезы.
— Что ж, мистер Рик Джейсон, сегодня мы намерены навсегда положить конец вашему бессмысленному страданию, и наставим вас на путь истины. Теперь вы поймете, что от вас требуется, и чем вы должны пожертвовать для достижения моей цели. — Сквидли обращался к темному пятну на стене, но перед собой видел именно юношу, а не своего двойника.