Хранитель солнца
Шрифт:
– Что вы такое говорите?! – возмущенно проговорила Розалия Семеновна, покрываясь красными пятнами, и кудряшки ее встали дыбом. – Какой тринадцатый год? Какой футбольный клуб?
Жена снова ткнула своего разговорчивого супруга локтем. Тот запыхтел, как закипающий чайник.
– Что ты пихаешься! Если там правда написано… можешь сама посмотреть…
Розалия Семеновна наконец повернулась к витрине, надела очки, которые висели на цепочке, и уставилась на монету…
И тут же беззвучно сползла на пол, да так быстро, что никто
В музее поднялась суета.
В зал вбежала старшая хранительница Мария Сергеевна, затем вызвали директора музея…
Вначале все хлопотали вокруг бесчувственной Розалии Семеновны, но затем директор увидел, что в витрине вместо бесценного экспоната лежит юбилейная монета десятилетней давности.
Ему тут же захотелось упасть в обморок, как эта старая кошелка Розалия, но он не мог этого себе позволить. Требовалось встретить грядущие неприятности лицом к лицу. А что неприятности будут, это он знал точно. Они уже есть.
Он с ненавистью посмотрел на лежащую Розалию Семеновну, препоручил экскурсантов старшей хранительнице и ушел к себе в кабинет.
Там для начала он взял себя в руки и позвонил в полицию.
Он представился и сообщил, что в его музее украден ценнейший экспонат.
– К вам сейчас выедут наши сотрудники. А пока скажите, были ли в вашем музее посторонние?
– Посторонние? Нет, посторонних у нас не было… То есть посетители, конечно, мы же музей…
Однако он кое-что вспомнил и, закончив разговор с полицией, устремился к главному входу в музей.
Там, напротив входа, дремал с открытыми глазами Николай Степанович, отставник пенсионного возраста, который работал в музее охранником.
Работа эта была суточная, и Николай Степанович дежурил на своем посту со вчерашнего вечера.
Директор остановился перед охранником и возмущенно прошипел:
– Спиш-шь?
– Кто спишь? Я спишь? – Отставник вылупил глаза. – Я никогда не спишь на рабочем месте, я правила знаю и неукоснительно соблюдаю трудовую дисциплину!
– Соблюдает он! – рявкнул директор. – Ты вчера вечером кого-нибудь в музей пускал?
– Кого вы велели – того и пускал, – ответил охранник, хлопая глазами. – Вы мне лично по телефону сказали, чтобы я эту профурсетку впустил, я ее и впустил…
– Не профурсетку, а научного консультанта… – машинально поправил директор охранника.
– Вы мне по телефону сказали, чтобы я впустил эту научную профурсетку… – повторил охранник, четко давая понять директору, что не позволит перевести на себя стрелки.
Охранник он был опытный, много лет уже на этой работе. И в банке работал, и в торговом центре, и в антикварном магазине… А в музей этот перешел, потому как работа непыльная, сиди себе при входе, а ночью и поспать можно. Только вот не ошибся ли он? Теперь главное – от этого козла директора отбиться.
– Сказал… – тоскливо повторил директор, и Николай Степанович тут же понял, что директор – не боец.
Директор
– А до утра это не потерпит? – уточнил директор.
– Нет, Альберт Иванович! – жалобным голосом ответила Алена. – Не потерпит! Мне завтра утром уже нужно сдать статью в печать, а для этого нужно непременно уточнить кое-какие датировки… Мы же с вами хотим, чтобы статья как можно раньше появилась в печати, это будет хорошей рекламой музею, не так ли?
Альберт Иванович тяжело вздохнул.
По музейным правилам, если он разрешал постороннему человеку прийти в музей в неурочное время, он сам должен был этого человека сопровождать. А ехать вечером в музей ему не хотелось…
– Ну, Альберт Иванович, я вас очень, очень прошу! – мурлыкала Алена. – Я вам буду очень, очень признательна!
Она добавила в свой голос сексуальную хрипотцу и повторила:
– Я буду очень признательна! Моя признательность не будет иметь никаких границ!
В этом голосе Альберту Ивановичу послышалось обещание. Альберт снова вздохнул – на этот раз мечтательно.
Алена Птицына, научный консультант, присланный из Университета перед открытием в музее эпохальной выставки искусства Древнего Востока, поразила его в самое сердце.
Он ожидал увидеть засушенную научную мымру, а к ним в музей приехала яркая молодая красотка, которой место было не на научной кафедре, а на конкурсе красоты или на подиуме модного дефиле.
Тем не менее эта красотка была кандидатом наук и старшим научным сотрудником. И на ее счету числились десятки серьезных статей и научных работ.
Альберт Иванович, интересный ухоженный господин средних лет, любил женщин. Но на работе его окружали или интеллигентные старушенции, всю жизнь проведшие среди допотопных экспонатов, или бледные, бесцветные, худосочные мымры, у которых впереди были такие же безрадостные перспективы.
На их фоне Алена Птицына выглядела особенно привлекательной… Правда вела она себя сдержанно, держалась с ним строго, а что еще было делать, когда эта старая галоша Розалия тащилась за ними по пятам, вперивши свои очки им в спину и ни на минуту не отвлекаясь.
Но теперь все будет по-другому…
Альберт Иванович представил, что окажется с Аленой один на один в залах своего музея, в их романтической полутьме, и сердце его взволнованно забилось…
– Я вас очень, очень прошу! – повторила Птицына, еще добавив в свой голос сексуальности.
– Хорошо… – сдался Альберт Иванович, – я сейчас приеду.
И он отправился в музей.
Однако на полпути с ним произошел неприятный инцидент.
Он ехал по Загородному проспекту, когда его машину неожиданно подрезал какой-то неказистый «Опель».