Хранитель забытых тайн
Шрифт:
— Что случилось? — беспокойно спросил Робби.
— Мне очень жаль, что именно мне приходится сообщать вам об этом, Робби, — сказал Эндрю. — Дело в том, что доктор Гудмен… с ним произошло несчастье. — Он снова бросил многозначительный взгляд на коллег: мол, будем придерживаться пока этой версии, — Он умер.
— Умер? — Робби перевел взгляд на Клер, а потом на Ходди, — Вы, наверное, шутите.
— Увы, какие тут шутки. Доктор Гудмен вышел погулять на Бэкс, неудачно упал и ударился головой о что-то твердое. Это случилось
— Отца положили в больницу, и мне пришлось на несколько дней уехать домой. Я только что вернулся.
Он запустил всю пятерню в волосы и потерянным взглядом окинул развороченную комнату.
— Боже мой.
— Не хотите присесть? — спросил Эндрю.
Робби снова посмотрел на Эндрю; глаза его были совершенно безумны.
— Куда?
— Возьмите мой стул.
Робби уронил рюкзак на пол и шлепнулся на свободный стул прямо напротив Клер, сидящей с другой стороны стола. Он снова пальцами взъерошил волосы. Что-то не похоже, что, услышав новость, он сильно переживает, подумалось Клер. Скорее напуган, и изо всех сил старается скрыть это. Впрочем, кто знает, возможно, она ошибается. Начало занятий, болезнь отца, смерть научного руководителя — от этого у кого угодно крыша поедет.
Эндрю встал рядом с ним и оперся руками о стол.
— Мне очень жаль, Робби. Я понимаю, потеря научного руководителя расстроила вас. Но к вам, конечно, сразу же прикрепят другого.
Робби ничего не ответил, но у Клер создалось стойкое впечатление, что расстройство аспиранта имеет более глубокие причины, чем просто смерть Дерека Гудмена.
— Скажите мне вот что, Робби, — сказал Эндрю, — Для обсуждения вашей работы вы всегда встречались с ним именно здесь?
— Конечно, — кивнул Робби.
— У вас есть какое-нибудь представление о том, над чем он работал сам?
— Откуда? — пожал тот плечами.
— Просто я подумал, может, он как-нибудь обмолвился, зачем ему здесь столько книг.
— У него в работе всегда было несколько тем сразу.
Робби вздохнул и, казалось, несколько успокоился, на губах его даже показалась дрожащая улыбка.
— Меня другое удивляло: он всегда знал, где у него что лежит.
— Как это?
— Понимаете, у него была абсолютная память.
— Да, он мне об этом говорил, — сухо отозвался Эндрю. — И не раз.
— Это правда! Он даже устраивал из этого целое представление. Бывало, закроет глаза, отвернется и попросит подойти к полке или к стеллажу, взять что-нибудь наугад и сказать, откуда я взял, ну, скажем, третий шкаф, четвертая полка сверху. И всегда угадывал, что у меня в руке. И не просто угадывал, какая книга или еще что, а давал комментарий, например: «„Письма Дизраэли“, издание тридцать девятого года, издано отвратительно» или: «Такая-то и такая-то диссертация, защищена в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, с начала и до конца полная
— Впечатляет.
— Ужасно противно.
— А вам известно что-нибудь про дневник тысяча шестьсот семьдесят второго года? — спросил Ходди.
Клер ясно видела, как по лицу Робби пробежала какая-то тень. Испугался? Что-то его явно обеспокоило. Аспирант окинул взглядом заваленный книгами и бумагами стол.
— А в чем дело? Вы что-то ищете?
— Как раз этот дневник и ищем, — сказал Эндрю, — В разговорах с вами он когда-нибудь упоминал о нем? О дневнике, текст которого зашифрован?
— Да, один раз, может, два.
— И что он вам о нем говорил?
— Да ничего особенного. Что его писала какая-то женщина-врач, которая лечила любовницу короля от, мм… — он быстро скосил взгляд на Клер и снова отвернулся, — от какой-то болезни.
— Любовницу Карла Второго?
— Да.
— Какую именно?
— А у него была не одна?
— Гораздо больше чем одна.
— Не знаю, — снова пожал плечами Робби.
— А почему доктор Гудмен интересовался этим? — спросила Клер.
— Кажется, писал статью про шифры и скоропись.
Он встал и поднял свой рюкзак.
— Послушайте, мне уже надо идти. У меня сейчас важная встреча.
— Подождите минутку.
Эндрю достал из кармана сложенный листок бумаги — копию страницы из дневника и протянул его Робби.
— Вам известно что-нибудь об этом? Знаете, о чем здесь написано?
Робби быстро пробежал листок, и глаза его задержались на приписке его научного руководителя: «Я тебя предупреждал — теперь плати сполна».
— Это почерк доктора Гудмена?
— Да.
Робби покачал головой.
— Извините, я не знаю, о чем это.
Он нервно закинул рюкзак за спину.
— В общем, мне действительно очень нужно…
— И больше вы ничего об этом не можете нам сказать? — не отставал Эндрю.
Робби снова вздохнул, понимая, что так легко он отсюда не уйдет.
— Про свою научную работу он не любил болтать лишнего. Правда, однажды вечером выпил много пива и проговорился, что с помощью этого дневника можно раскрыть одно убийство.
— Какое убийство?
— Не помню. — Он уставился в пол, стараясь вспомнить. — Какого-то Осберна, что ли… Или, может, Осборна?
— Роджера Осборна?
— Точно, именно его.
Эндрю, казалось, был совершенно потрясен услышанным.
— Дерек Гудмен говорил, что собирается раскрыть убийство Роджера Осборна? — спросил он еще более настойчиво.
— Ну да, я хорошо помню, он так и сказал. Я понятия не имел, о чем он толкует. Эпоху Реставрации я плохо знаю. У меня диссертация о национальных меньшинствах в Англии восемнадцатого века. Если честно, я подумал, что он спьяну заговаривается или у него с головой что-то не то.