Хранители затерянных городов
Шрифт:
– Когда кто-то заставляет тебя чувствовать. Заставляет тебя смеяться, заставляет плакать, причиняет невероятную боль в зависимости от того, что они хотят. Это чрезвычайно редко. Я только знаю одного такого человека, и он находится в Совете. Но мог быть и другой. Твой Наставник по истории знает.
Софи съежилась от слова «по истории». У нее был первый урок с леди Дарой тем утром, и это было... странно.
Невозможные картинки вспыхивали на стенах во время всей лекции: эльфы, использующие телекинез, чтобы помочь людям строить пирамиды; приливная волна, поглощающая Атлантиду; армия волосатых, смуглых карликов
– Эй, ты слышала?
– перебила Марелла.
– Сэр Тиерган вернулся.
– А кто это?
– спросила она, радуясь, что вспомнила, что ей нужно было соврать.
– Самый известный Наставник телепатии. Он удалился, когда его друга Прентиса отправили в изгнание... это было как протест или что-то в этом роде.
– Прентиса?
– Она попыталась не казаться слишком заинтересованной, но до смерти хотела знать о нем больше, так как Олден сказал ей, что информация была засекречена.
– Да. Он был суперталантливым Телепатом, но его изгнали двенадцать лет назад.
– А как становятся изгнанниками?
– Нужно нарушить фундаментальный закон. Совет проводит трибунал, и если тебя признают виновным, то они запирают тебя глубоко под землей на веки вечные.
– Марелла пожала плечами.
– Я не знаю, что он сделал, но думаю, что это имело отношение к тому, что он был Хранителем. Это должно было быть очень плохим для Совета, раз они решили разрушить его жизнь. Тем более что это также разрушило жизнь его семьи. Его жена умерла от несчастного случая немного позже, когда она прыгала, его сына, Уайли, усыновил Тиерган.
Ланч Софи взболтался в животе, когда слова Кинлина пронеслись в ее голове.
Таким образом, вот почему Прентис пожертвовал всем.
Кинлин тоже думал, что она была Хранителем. А раз Прентис был Хранителем, это могло означать, то они были... связаны между собой?
Мог ли он быть ее отцом?
Картинка складывалась. Отказ от ребенка был незаконен у людей... она сомневалась, что это меньшее здесь преступление. И если Прентис был талантливым Телепатом, возможно он был Уборщиком. Возможно, он мог изменить умы двух человеческих родителей и заставить их считать, что она была их ребенком.
Но почему? Он не избавился от Уайли... так, почему он выкинул ее? С ней было что-то не так?
Если это было из-за цвета ее глаз. Или из-за того, как работал ее мозг...
– Ты знаешь Уайли?
– спросила Софи спокойно. Она сомневалась, что наберется достаточной храбрости, чтобы встретиться с кем-то, кто мог быть ее братом, но ей все еще было любопытно.
Марелла покачала головой.
– Он находится на элитных уровнях, таким образом, он изолирован от остальных элитными башнями. Нам не разрешают ходить туда и прерывать их исследования.
Софи не могла решить, была ли она разочарована или успокоена. Скорее всего, он ничего не знал. Казалось, никто ничего не знал. Кроме Олдена... а он не говорил. Она должна была понять все самостоятельно.
Она мысленно перебирала перемешанные части информации в своей голове. Ища подсказки, которые, наконец, соединили бы все части.
– Ты в порядке?
– спросила Марелла, напомнив, что Софи была не одна.
– Да. Прости.
– Она постаралась, чтобы голос звучал непринужденно, когда задала свой следующий вопрос.
– Ты когда-нибудь слышала что-нибудь о проекте Мунларк?
Марелла нахмурилась.
– Это попытка в Святилище спасти мунларков?
– Понятия не имею. Я слышала это где-то и не поняла, что это было. Я подумала, что ты могла знать.
– Она попыталась узнать больше, но Грэйди больше никогда не доставал свитки снова... и она слишком боялась обыскивать дом. Что если бы они поймали ее? Они бы выгнали ее?
– Нет, никогда об этом не слышала. Но я сомневаюсь, что это что-то интересное. Я знаю, что все прикольное происходит здесь.
– Марелла открыла банку с клубничным ароматом и сделала глубокий вдох розового дымка, который кружился около нее. Она облизала губы.
– Хочешь чуть-чуть?
Софи покачала головой, решив спрятать тревожащие ее вопросы в темный угол разума, куда она запихнула все остальное, о чем было слишком больно думать. У нее уже было достаточно всего, с чем нужно было разобраться.
– Волнуешься по поводу твоего следующего урока?
– спросила Марелла.
Софи кивнула. Декс предупредил, напугав ее, о провалах чудес Леди Гэлвин. Не помогло и то, что Марелла ухмыльнулась и заявила:
– Ну да, удачи.
– Все так плохо?
– Э, да. Леди Гэлвин только называется Наставником. Наличие способности к алхимии не является тем же, как иметь особенную способность, поэтому если она и хотела создать что-то сумасшедше аптекарское, как Дизней, то нужно было быть Наставником. Она это ненавидит... и она вымещает это на своих чудах. Но кто знает? Возможно, ты станешь ее новой звездной ученицей.
Слова были бы ободрительными, если бы Марелла не стала истерически смеяться прямо после этих слов. Она все еще хохотала, когда колокола зазвенели запутанной мелодией.
Может быть, Софи показалось, но их тон звучал зловеще.
Большая, круглая комната алхимии пахла горящими волосами, а на стенах висели кривые полки. Половина была наполнена крошечными горшочками с ингредиентами, а другая - тем, что подумала Софи, было трофеями, но, приблизившись, она поняла, что они были просто случайными позолоченными вещами. Шляпы. Книги. Кусочки фруктов. Пара изогнутых туфель с заостренными носами, они подозрительно были похожа на те туфли, которые Софи думала, что носили эльфы. Здесь складывалось такое ощущение, будто король Мидас вошел сюда и обратил все, к чему он прикоснулся в золото.
В центре комнаты находились два пустых лабораторных стола, один мерцал серебром, а другой - гладким и черным, это был самый странный эксперимент, который когда-либо видела Софи. Леди Гэлвин там не было, таким образом, она разложила свои вещи на столе и бросила взгляд на ближайший гигантский пузырь, зависшей над кольцом огня на полу. Молочного цвета жидкость наполняла пузырь, танцуя вверх и вниз с ритмом огня.
– Назад!
– закричала Леди Гэлвин, мчась шелестом ткани. Она одернула Софи.
– Ты вообще представляешь, что это?
– Она оглядела Софи сверху донизу и закатила глаза.
– Нет, думаю, не представляешь.