Христианский квартал
Шрифт:
Немного передохнув, мы тоже принялись за дела. Я вытряхнул на траву консервы для ужина. Птахин по частям извлёк из рюкзака палатку. Тоэриса, не смотря на его причитания, снова послали за дровами. Ещё было светло, до заката не меньше двух часов. С середины поляны раздался треск - стоя на коленях, Шу ломал палочки, складывая из них «шалашик» для костра. Едва я склонился над консервами, как заслышал шаги и, вздрогнув, вскинул взгляд.
Птахин.
– Слушай, Вить!
– озабоченно глядит на меня, - Ты себя хорошо чувствуешь?
– Нормально, Птах... Только вот притомился что-то... Перенервничал, видно... Мало спал сегодня...
– И то правда! - рьяно закивал друг, - Но ты,
– Как это?
– Да так. Расслабься. Мы с ребятами сами управимся. А поужинаем вместе.
– То есть, все будут делом заняты, а я - сидеть?
– Не хочешь сидеть - прогуляйся. Серьёзно, Вить. Здесь ведь не до гусарства. Завтра будем на объекте. Надо, чтоб все были в форме.
Мне надоели пререкания и, кивнув Птахину, я и впрямь пошёл прогуляться. Что и говорить, а умеет он сказать то, что мне хочется услышать. Отдохнуть-то и впрямь неплохо.
Заросли были столь благородны, что мало чем отличались от английских запущенных парков. В воздухе клубились тучи мошек и комаров, но антимоскитный аэрозоль надёжно отбивал у них интерес ко мне. Сквозь листву просвечивали багрово-золотые башни облаков на темнеющей предзакатной лазури. Зрелище великолепное, но сейчас мне было не до неба. Немного пройдя, я приметил просвет меж деревьями и, двинув туда, оказался на соседней поляне. Тут росли высокие кусты с ярко-синими ягодами.
Я захотел было сесть помедитировать, но вовремя спохватился. Ведь процесс ещё может быть не завершён! А вдруг в экспедиции есть и другие участники, незамеченные мною? А вдруг кто-то из них стоит сейчас рядом? Мне стало не по себе. Я невольно огляделся, шаря взглядом по пустой поляне.
Да, так и до паранойи недалеко. Надо бы как-то узнать, сколько же всего участников в экспедиции. Но как? Не спросишь ведь прямо! Голова уже начала гудеть от напряжения.
На мгновенье мелькнула дикая догадка, что всё как раз наоборот: это моё воспалённое сознание создаёт «дополнительных» участников.
Вспомнился вдруг серый коридор, пыльное окно с видом на гудящий проспект, и бородатый Серёга из «картографии». Перекур. Разговор зашёл о мантрах, и тут Серёгу словно переклинило. Начал мне вкручивать, будто за этими именами индийских богов стоят демоны. Я ему втолковываю, что мантра - лишь способ очищения ума. Мантрой могут быть имена и древнеегипетских богов, да и вообще любые слова или фразы, слоги, и просто звуки - вся фишка в том, чтобы через их повторение вытеснить лишние мысли из головы. А он мне в ответ: мол, просто слогов или звуков не бывает. Всякий звук или слово при повторении в бессознательную пустоту может оказаться призывом. И неизвестно ещё, кто отзовётся из пустоты и какое чудовище может пробудить этот зов.
Забавный Серёга. Я ведь и сам когда-то был таким... Потом уже как-то всё устоялось. Помню, смешными казались эти речи в прокуренном коридоре. А теперь вот что-то серьёзное шевельнулось внутри. После всего, что я пережил сегодня, мне уже ничего не кажется невероятным.
Если я проверял другое, почему бы не проверить и это?
Я ещё раз внимательно огляделся - никого. Тихо.
Крадучись пересёк поляну. С каждым шагом сердце всё больше распаляется тревогой. Замер перед кустами. Закусил губу. Снова глянул по сторонам. Никого. Узкие листья передо мной неподвижны, как и синие шарики на тонких стебельках: А дальше - тень, темнота. Набираю в грудь побольше воздуха:
– Эй! Кто там?!
Тишина. Только комары вокруг гудят, да листва шелестит вверху. Во рту пересохло. Вдох-выдох. Ещё раз, в тень, громче:
– Выходи давай! Живо!
Опять тишина.
И тут в тени что-то зашевелилось. Послышался звук застёгиваемой молнии, недовольное кряхтение, и кусты стали раздвигаться. Я в ужасе отпрянул. Дыхание перехватило. Руки упали и безвольно повисли как плётки.
Из листвы вылезла голова седого, гладко стриженого старика в старомодных очках, а секундой позже на поляну вышел он весь, в ярко-синей куртке и потёртых брюках.
– У Вас своеобразное чувство юмора, Виктор, если Вы находите это забавным.
– сухо обронил он, - неужто Вам целого леса мало?
Вздёрнув подбородок, он повернулся и заковылял в другую сторону.
– Кто Вы?
– невольно вырвалось из меня.
Звук моего дрожащего голоса был столь слаб, что я и сам едва уловил его, но старик расслышал. Остановился. Обернулся, и снисходительно скривил губы:
– Мы все - лишь символы того, что есть на самом деле.
– Что?
– Я - гидрогеолог этой экспедиции, Виктор. Доктор С.Т. Гор. Мы знакомились ещё в Городе две недели назад. Уж меня-то Вы могли бы запомнить.
Повисла пауза. Старик упёрся в меня пристальным взглядом:
– У Вас ведь амнезия, не так ли?
Словно ледяные пальцы сдавили мне сердце. Не отводя взгляда, я заставил онемевшие губы выговорить:
– С чего Вы взяли?
– Вы спрашивали с утра, что здесь делает Шу. В полдень на вернувшегося к костру Тоэриса посмотрели как на призрак из преисподней. Теперь вот не узнали мою скромную персону...
– старик надменно поджал губы, продолжая холодно разглядывать меня словно насекомое через микроскоп, - Что Вы помните, Виктор? Когда это случилось?
Злость закипела во мне. Но я сдержался. Не покраснел, не побледнел:
– Я тронут Вашим беспокойством, но оно не по адресу. Я в полном порядке.
– Правда? А не подскажете тогда, о чём я Вам говорил в первый вечер на катере?
Та-ак, следить за лицом! Приподнять левую бровь, губы вытянуть в улыбке:
– Это допрос?
– Конечно, нет.
– доктор сухо усмехнулся, - Прошу прощения за бестактность. С Вашего разрешения, вернусь к коллегам.
– Пожалуйста.
Я отвернулся и посмотрел на кусты, из которых только что вылез очередной член моей экспедиции. Шаги старика стихли в том направлении, откуда доносился приглушённый хохот Птахина. Ужас и злоба одновременно терзали меня. Теперь я завишу от того, решит ли эта высокомерная развалина разболтать остальным, или нет. Откуда же он взялся? Почему именно здесь? Говорит так, словно я их позабыл, а на самом деле они все тут с самого начала. Но уж слишком невероятно совпадение:
А что, если Серёга прав? Сумасбродно, но... Будь что будет, лишь бы разобраться. Лишь бы знать наверняка!
Я снова склонился, едва не касаясь листьев щекою, и негромко, но чётко позвал:
– Эй, там! Выходи!
– Может, хватит на сегодня призывов в пустоту?
– спросил кто-то сзади.
Я дёрнулся. На другом краю поляны стоял доктор Гор и внимательно смотрел на меня.
– Не бойтесь, я никому не скажу.
– не дожидаясь ответа, он шагнул в заросли...
* * *
Этой ночью я никак не мог заснуть. От супа из рыбных консервов, приготовленного Шу, тошнило. От винного перегара, стоявшего в нашей палатке, было нестерпимо душно. В другое время я бы, конечно, вылез на свежий воздух, но в настоящем моём положении никак нельзя выделяться. Именно поэтому я вместе со всеми сидел в темноте у костра и через силу пел песни, именно поэтому проглотил стряпню Шу, именно поэтому пил вместе со всеми набившее оскомину вино, надеясь, что опьянение принесёт хотя бы временный покой от мыслей. Тщетно. Лишь голова тяжелела, словно наливаясь свинцом, да казалось, что темнота вокруг костра, поглотив моих спутников и оставив одни голоса, становится всё чернее.