Христос был женщиной (сборник)
Шрифт:
– Мы на станции «Пи…»… Павлуш, название! А, он вышел… Не важно… Пока есть связь, скажи, как ты устроилась? – Голос Евы то ныряет в океан посторонних звуков, то слышится ясно, будто она рядом.
Несколько ее слов – и ощущение сиротства, намерзшее за несколько часов в большом Евином доме, подтаивает, как морозный узор на стекле от теплого дыхания.
Хорошо…
В первое же здешнее утро, проснувшись, Криста идет за солнцем, в светлую комнату на втором этаже, включает ноутбук, в котором Джазик завел для нее папку. Когда он сидел рядом, все было стандартно, Кристе ли запутаться в компьютере… Ан нет. Теперь вместо знакомого рабочего стола с китайским пейзажем: в глубь озера уходят мостки, освещенные стройным рядом фонарей, – плашка на ровном синем фоне, а под ней надпись: «Введите, пожалуйста, пароль». Джазик забыл про него? Или специально не сказал? Спросить у Евы? Но она еще спит или только что приехала. «Я убить могу, если меня слишком рано звонком разбудят…» – звучат в голове Евины слова.
Потом.
А пока, чтобы не сбить рабочий настрой, Криста спускается вниз, в Павлушин кабинет, и с замиранием включает его комп. Уф, он не заперт паролем. Можно, конечно, тут всегда и работать, но в кабинете Евы светлее, домашнее…
Беспокоить их или нет?
Еве будет неприятно, если я от стеснения скукожусь…
Позвоню им позже. Может, поднакопится еще каких-нибудь вопросов.
К вечеру Криста разбирается со всем электронным хозяйством, так что проблема остается одна. На эсэмэску с просьбой о пароле Ева отвечает тоже эсэмской, но компьютер почему-то пароль не принимает. Приходится звонить. Джазик объясняет, что латинские буквы надо набирать при включенном русском алфавите. Ни за что бы сама не догадалась.
Как высокие каблуки сами держат твою осанку, не дают сутулиться, так и в Евином доме тянет с утра причесаться-приодеться, есть хочется строго по расписанию и только за столом, накрытым по всем правилам: нож справа, вилка слева, салфетка сжата серебряным кольцом, свечка горит… Кусочничать в промежутках совсем не тянет…
И уж точно невозможно сделать ничего тайного, по секрету от хозяйки. Она здесь во всем. Ее вкус, ее фантазия, ее прихоть…
Эстетика ни разу, ни в чем не ссорится с удобством.
Все это под стать и Кристе.
Плотные тяжелые гардины успокаивающего синего цвета, высокий упругий матрац, благодаря которому ночь – как дорогая шуба, сшитая из одного полноценного куска, не распадается на лоскутки. Криста засыпает сразу, как только распахивает форточку и согревается под пуховым одеялом. А когда открывает глаза – уже всегда утро, и не самое раннее.
По вечерам, после пахоты литературного поля – тяжелой и в запарке – Криста падает на диван и включает телевизор. Регулярной зарплаты нет, а стиль работы съехал в прежнюю колею: расслабленное чтение, а отчет о нем – и рецензия, и обзорная статья – готовится в соавторстве с жареным петухом, когда редактор уже стоит над душой…
На другом экране, непривычно огромном – почти такой же диван, разностильные кресла – старинные и современные, большое и широкое окно в пол… Криста вспоминает, как еще в универе переводила роман Агаты Кристи, для заработка. Ну и намучалась… Герои все время выходили через такое вот window в сад… Именно окно, а не дверь. Дико звучало в те времена для русского уха. До девяностых такое видали только в кино.
А сейчас Криста вдруг осознает, что картинка в телике – это как бы продолжение ее теперешней жизни. То ли она вошла в кадр, то ли кадр принял ее.
Не привыкнуть бы…
Гера звонит часто, но все никак не подступится к свиданию наедине… Понимает, что Кристе неловко приглашать его на чужую территорию? Его собственная и не обсуждается. И есть ли она у него?..
Назначая встречу на нейтральной полосе, оба сосредоточенно думают. Известно же, что Василиса – большая профессионалка в том, что касается злачных мест. Их названия всплывают в каждом ее разговоре. Везде она побывала… И значит, в каждом может их застукать…
Куда пойти? Парк, загородная прогулка отпадают: на улице настоящий, редкий по нынешним зимам, мороз.
Свидание все откладывается. Лучше же спокойно говорить по телефону, чем сидеть рядом, скрывая друг от друга стыдное напряжение. Трусость так грязнит приятное, молодящее волнение… Смятение чувств – всегдашний спутник растущей влюбленности.
На девятый день вдруг звонок. Криста не с первого звука узнает Геру. Всегда чуть медлительный, негромкий, он почти кричит:
– После трех в «Шоколаднице» на Баррикадной! Вам ехать не больше часа. Не торопитесь – я подожду сколько надо. Самолет в Лондон вылетел по расписанию!
В победный марш трудно врезать свою мелодию, не нарушив его бравурности. Поэтому Криста не уточняет, при чем тут расписание. В общем-то и догадаться нетрудно: скорее всего, Василиса уже отбыла в туманный Альбион. Наверное, секретила от мужа свою поездку, чтоб он не раскатывал губы на грядущую свободу.
– Не забудьте снимки, что мы вместе собирались посмотреть… – бормочет Криста, немного напуганная неожиданным напором. Если что-то пойдет не так, то будет отходной путь – свидание представить как деловое… Чтобы никому не было обидно…
Взять на себя
Ева
Василиса не обманула. В санатории все оказалось даже еще и лучше ее рекламы.
А если сравнить с Европой… Взять хоть тот же Кот д’Азур, нашпигованный виллами и гостиницами. Где там найдешь такую длинную безлюдную кромку моря, такой огромный парк, ухоженный и сочный? За бугром все расчищено, предано, продано. А здешний интерьер, чистота, пустота – и правда как в «Сиянии», но излучает это все не ужас, вовсе тут не страшно… Обслуга на месте, причем круглосуточно. Убытки терпят, чтобы сохранить персонал до лета, когда номера заселятся.
Поздно вечером или даже ночью, после того как готов очередной кусок диссертации, можно спуститься в бар, и для вас двоих приготовят самый сложный коктейль. Все, что пожелаете. Барменша улыбается как родным.
Врач, не скупясь, поназначал Еве кучу процедур, так что первую половину дня она проводит в разных кабинках. Шоколадное обертывание, грязевые ванны, душ Шарко, гимнастика для усердного позвоночника… Ходит Ева всюду по настроению, главное – успеть до трех пополудни.
Съездили с Павлушей в город. Картинная галерея, дендрарий… На девятый день наконец вспоминается Москва. Не дела даже – от них Ева отключила свою нервную систему. В электронную почту не заглядывает, телевизионный пульт берет в руки после полуночи, когда показывают кино, ничуть не актуальное. Чтобы никакого отсыла к реальности. Пусть нужный авторам боевика герой выживает после выстрела в упор, пусть пропажа вдруг раз – и находится, пусть кома и амнезия волшебным образом проходят… Смотрит Ева только сказки с лихо закрученным сюжетом, мелодраматическим, криминальным или драчливым, – не имеет значения. Лишь бы сбросить мозговой напряг.