Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды

Короткевич Владимир Семенович

Пророк Ильюк примазался к нападающим поздно — может, пьяный был и только что проспался. Теперь он стоял и голосил на весь Старый город:

— Бейте! Вызволяйте! Как Христос пришёл на какой-то там год правления Тиберия, так и на этот раз — на какой-то там год правления Жигмонта вновь Он пришёл!

Нечёсаная копна тряслась. Звериные шкуры казались в отсветах огня запёкшейся кровью, а голые страшные мускулы рук были словно из меди.

— Предсказал вам приход Его я, Илья!.. Старайтесь, хлопцы! Бог великий смотрит на вас... Вызволяйте — отдаст Он вам богатые дома на разграбление!

Два человека в чёрном

переглянулись. Стояли они поодаль, чтобы их не зацепили бревном таранящие ворота.

— Пророка этого давно надо было взять. Сразу, как только прорвутся, хватаем его и тащим.

— Брось, — сказал второй. — Кому ты его потащишь? Хозяевам нашим? С них вот-вот головы полетят.

— Плохо ты их знаешь. Всё кончится миром.

— Врёшь!

— Увидишь.

Ворота крошились на куски. Искры тянуло, как в трубу. Лязг мечей за воротами смолк, а вместо него возникло откуда-то ангельское тихое пение. Словно с неба. Что-то дивное происходило в замке. Потому, видимо, драться и перестали.

Последний удар бревна развалил ворота. Веером, ковром легли на землю искорки. Топча уголья, толпа ворвалась в замок.

— На слом! — ревели голоса. — Христа! Христа убивают!

Гурьба валила валом. И вдруг остановилась. Ангельское пение вознеслось к небу.

С великим изумлением смотрел народ, как движется ему навстречу разубранное шествие с крестами и как шествуют перед ним тринадцать человек, одетых в холстину.

Люди стояли молча. Брезжила заря, и в ее неверном свете мрачно сияло золото риз и единственное золотое пятно в толпе нападавших — золотые выше кисти руки Тихона Уса.

И несмотря на рассвет, кое-кому в толпе ремесленников показалось, что наступает ночь. Снова наступает. Потому что небольшой крестный ход приближался, а изо всех словно вынули душу.

И Ус, и Зенон, и Турай с сыном, и резчик, и кузнец, и ещё некоторые понимали, что этих, золотых, нужно беспощадно, до последнего, бить. Но бить их было нельзя. В голове шествия выступали тринадцать, одетых хуже последнего мещанина, но как все. Они были щитом, который нельзя ни разбить, ни искрошить.

— Легко же они обошлись, — тихо сказал Клеоник.

— А тебе что? — огрызнулся кто-то. — Ты ж Христа требовал — вот Он.

— Дурак, — вздохнул Клеоник. — Я правды требовал.

— Ну и держи.

Лотр воздел руки.

— Люди славного города! — провозгласил он. — Мы с пристрастием проверили всё, что могли, и убедились, насколько способен убедиться слабым своим разумом человек, в том, что они говорят правду.

Толпа заворчала. Все радовались победе. Но одновременно на душе было как-то неловко. Потому что рассчитывали на другое окончание, и все настроились на него, а теперь дело повернулось так, словно собрались ехать, а тут выяснилось, что в этом нет надобности.

— Что же кричите вы? Ныне и мы вместе с вами благодарно воскликнем: Христос пришёл в Гродно!

Он сделал величественный и угрожающий жест:

— Слишком долго творилось распутство. Вот грядёт Иисус возвысить Церковь и спасти мир.

Радостный гомон покрыл его слова. Толпа взорвалась криками счастья и воодушевления.

Глава 12

ЧУДЕСА ПЕРВОГО ДНЯ

Я — хлеб живый, сшедший с небес.Евангелие от Иоанна, 6:51.

СЛОВО ОТ ЛЕТОПИСЦА

...И вот словно глаза тогда застило у всех. Ладно бы у люда тёмного, заботами отцов Церкви не просветлённого ещё.

Разум отнял Нечистый и у мещан богатых, и у торговцев, и у людей святой службы — аж до нунция, и генерального комиссария, и — страшно сказать — милостивого короля нашего, и князя Московского, диссидента. И даже у тех, кто выше их [87] .

Какими чарами добились этого жулики те — Богу ведомо. Но дивно, почему все так ослепли и почему та слепота от чародейства мерзкого так быстро прошла потом, когда начали их законно гнать за блуд ихний, за то, что хлеб находили, где его не было, и врагов сильных, с малым людом против них выйдя, громили — а явно же силою Сатаны.

87

Зачёркнуто. Дописано на полях замечание: «Кто же это выше их? Если Бог, это пахнет ересью. И притом что это за обычай — называть Святую Троицу „они“ и обращаться к ней на „вы“. А если это про Папу и митрополита, то сие есть крамола, от чего спаси тебя Боже больше, чем от богохульства».

СЛОВО ОТ ВТОРОГО ЛЕТОПИСЦА

Тот злодей Петру-рыбаку — а кто говорит: мещанину — и другим себе подобным двенадцати мазилам личины апостольские выбрал, а сам себя Христом назвал и обманул тем самым святую матерь нашу Церковь. Ведь князья Церкви простыми были, как голуби, и чистыми сердцем, как дети, коих есть Царствие Небесное. И эти князья о простом люде посполитом думали и полагали, что Пан Бог, Себя явив, облегчение и радость великую тому люду принесёт.

О, великим был после гнев ихний за обманутую злодеями теми веру! Ибо открыл им из высот Господь глаза и приказал мечом карать тех жуликов за еретичные вымыслы их и ересь ту огнём выжигать, а злодеев тех уничтожить.

А покуда злыдни те в Гродно, несколько дней замешкав, одержимость от дьявола учиняли и живность старанием своим себе и людям добывали, ибо своей кухни не имели. И тот Христос тогда сам, как ошалевший, по хозяевам и рынкам бегая и по лавкам, хлеб людям хватал и мясо из горшков и мис цапал и на свои товарищи метал, а они его хватали и ели. И было там в то время многое множество людей.

СЛОВО ОТ ДВУХ СВИДЕТЕЛЕЙ

И вновь брехня. И надоело уже нам, людям, с ним ходившим, читать это и слушать это. Но кто же очистит правду от кала [88] и возгров [89] , если не мы? Кто остался в живых? Эти двое, что выше, ещё хоть немного, вполслова, правду говорят. Находили и хлеб. Били и врагов. Добывали и мясо, и рыбу, и живность людям. И было там взаправду «многое множество людей».

88

Исправлено: «от криводушности и пристрастных суждений».

89

Возгры — сопли. (Примеч. перев.).