Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды
Шрифт:
— Значит, так, — сказал Лотр. — Ты, Богдан Роскаш, за шляхетскую упёртость твою, отныне — апостол Фома, Тумаш Неверный, иначе называемый Близнец.
Красное, как помидор, лицо «апостола Тумаша» покраснело ещё больше:
— Мало мне этого по роду моему.
— Хватит. Лявон Конавка, рыбак.
— А! —Табачные глазки недобро забегали.
— Тебя из рыбаков чуть ли не первого завербовали. Быть тебе Кифой, апостолом Петром.
Конавка почесал лысину, начинавшую просвечивать меж буйных кудрей, льстиво усмехнулся:
— А что. Я это всегда знал, что возвышусь. Я ж... незаконный сын короля Алеся. Кровь! Так первым апостолом быть — это мне семечки.
— Брат его, Явтух... Быть тебе апостолом Андреем.
Стройный «Андрей» судорожно проглотил слюну.
— Ничего, — успокоил Лотр. — Им также поначалу страшно было.
Лотр крепко забрал в свои руки дело, и Босяцкий ему не мешал. Выдвинул идею, спас всем шкуры — и достаточно. Теперь, если Ватикан окажется недоволен, можно будет сказать, что подал мысль, а дальше всё делал нунций. Если будут хватать, Лотр воленс-ноленс заступится за монаха — одной верёвкой повязаны. А заступничество Лотра много чего стоит. Могучие свояки, связи, богатство. Капеллан внутренне улыбался.
— Сила Гарнец, — продолжал Лотр.
Гаргантюа плямкнул плотоядным ртом и засопел.
— Ты Яков Зеведеев, апостол Иаков.
— Пусть.
— Они тоже рыбачили на Галилейском море.
— Интересно, какая там рыба водилась? — спросил новоявленный апостол Иаков.
Вопрос остался без ответа. Нужно было спешить. Лотр искал глазами похожего на девушку Ладыся.
— А брат твой, по женоподобству, Иоанн Зеведеев, апостол Иоанн, евангелист Иоанн.
Умствующие глаза Ладыся расширились.
— Приятно мне. Но чёткам-то меня выучили, а прочему ни-ни. И никого не успели за то время. Другие начали первые буквы, а я тут проповедовать начал. Так я даже не знаю, как «а» выглядит. Ни в голове этого у меня, ни...
Лотр улыбнулся:
— Они, рыбаки, думаешь, очень грамотные были?
— Тогда пусть, — закатились юродские глаза.
— Значит, вы — Зеведеевы, — с неуловимой иронией заключил Босяцкий.
Раввуни воздел глаза вверх.
— Ваанергес, — по-древнееврейски высказался он. — Бож-же мой!
— Правда твоя, — согласился Босяцкий. — Очень они звучны. «Сыновья грома».
Лявон Конавка — Пётр — льстиво засмеялся:
— А что? Уж кто-кто, а я это знаю. С ними в одном шалаше ночевать невозможно — такие удоды.
— Хватит, — перебил его Лотр. — Акила Киёвый.
Телепень колыхнул ржавыми волосами, добродушно усмехнулся, понял: на костёр не поведут.
— Эва... я.
— Ты с этого дня — Филипп из Вифсаиды. Апостол Филипп.
Тяжело зашевелились большие надбровные дуги.
— Запомнишь?
— Поучу пару дней — запомню. Я способный.
— Ты, Даниил Кадушкевич, служил мытарем — быть тебе, по роду занятий, евангелистом Матфеем. Апостолом Матфеем.
Сварливые, фанатичные глаза зажмурились.
— Ты, лицедей Мирон Жернокрут, отныне Варфоломей.
— Кто? — заскрипел Мирон.
— Апостол Варфоломей, — разъяснил Лотр. — За бездарность твою. Тот тоже у самого Христа учился, а потом в Деяниях его и словом не помянули.
Лотр рассматривал бурсацкую морду следующего.
— А ты, Якуб Шалфейчик, апостол Яков. Иаков Алфеев меньший.
— Какой я тут меньший. Я тут выше всех. Максимус. — И обиженно смолк.
Бургомистр Устин смотрел на фокусника. Правильно-круглая голова, вскинутая в безмерной гордости. Верхняя губа надута.
— Этому, Яну Катку, — встал бургомистр, — по самовосхвалению его, нужно Ляввея дать.
— Правда что, — сказал Болванович. — Ляввей, прозванный Фаддеем. Апостол Фаддей. А поскольку в Евангелиях разночтения — кто в лес, кто по дрова, то он же Иуда Иаковов, он же Нафанаил. Видишь, имён сколько!
— Спасибо, — поблагодарил Каток. — Я почти удовлетворён.
Михал Ильяш глядел на Лотра чёрными хитрющими глазами. Улыбался.
— Ты, Михал Ильяш, с этого часа Симон Канонит, в прошлом Зилот. Потому как «нет в нём хитрости».
Нависло молчание. Раввуни глядел Лотру в глаза. Кардинал искривил в усмешке рот:
— Ну а тебе, Раввуни, и Бог велел быть Иудой из Кариота.
— Почему?
— А потому, что ты здесь, пожалуй, единственный, кто до тридцати считать умеет.
— Я...
— Сомневаешься? Ну и хорошо. По ходу дела перекуешься, поверишь в свои способности... пан апостол Иуда.
Иудей вздохнул:
— Ну что... Ну, спасибо и на этом... Не я один... И не в первый раз я за этого босяка отвечаю.
Лотр встал, и за ним поднялись остальные.
— Всем, кто ещё связан за дурную привычку давать волю рукам, всем этим, кто хорошо дрался, развяжите руки. И идём к воротам. — Отыскал глазами Корнилу: — Иди вперёд. Постарайся упорядочить энтузиазм, сотник.
Судьи откинули капюшоны, сбросили чёрные мантии. Стража сняла со стен факелы.
В их трепетном свете шествие потянулось к дверям.
Глава 11
«...И ПАДУТ ПЕРЕД НИМ НАРОДЫ».