Хризантема истины
Шрифт:
– Так… что ты хотела? – спросила я Зайцеву, когда мы зашагали прочь от школы. Спрашивать, насчет чего она предлагала помощь, оказалось до безумия неловко, и я предпочла задать, как казалось, нейтральный вопрос. Вот только, произнесенный вслух, он звучал ужасно – будто я прямыми словами обвиняла Зайцеву, что она ко мне пристала.
– Да, к делу!
Мила улыбнулась, словно не услышала ничего странного. Может, понимает, что я не специально? Все же, она старше меня на два года. Или это называется хорошим тоном?..
– Понимаешь, я с детства, примерно с первого класса, замечала… как сказать… что человеку рядом нужна помощь. Вот, например, одноклассник ест конфеты… ему уже не нравятся сладости, но он этого не осознает, ест их и ест, потому что помнит с детства, они вкусные… Глупо, да? Глупо пытаться лезть к человеку объяснять то, что может знать только он сам. Но это я поняла слишком поздно. Когда отношения с этим одноклассником испортились. С возрастом всякие такие вещи я замечала все чаще и чаще. Наверно, потому, что люди вокруг росли, а вместе с ними и их проблемы… И я старалась всем вокруг помочь. У меня никогда не получалось, но я думала, что прикладываю мало усилий, недостаточно стараюсь…
Зайцева говорила и говорила, а у меня мурашки бегали по коже. Такое совсем рядом. И никто об этом не подозревает. Никто не поверит, совсем как в мой черный цветок. А главное – не уверена, что хуже. Я просто вижу дурацкий цветок, но могу ведь на него и не смотреть. А вот Мила… действительно мучается. В школе ее считают нудной, заумно-правильной. Все только раздражаются от ее советов, заранее недолюбливают и даже ботаны и зубрилы держатся от нее подальше, ведь и для них у «идеальной» Зайцевой находятся советы и рекомендации.
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. И все же, в первую очередь, волновал вопрос: как при таком раскладе Мила собралась помочь мне, если никогда не могла проверить реальность проблем, которые видит? А главное – результативность своей помощи. Но у меня нет выбора. Придется стать подопытным кроликом.
– … стало совсем плохо, – продолжала рассказывать она. – И тут я познакомилась с Оксаной Сергеевной. Она мне очень помогла! Научила думать о вещах, над которыми я прежде не задумывалась. Она очень добрая, не жалела времени сидеть со мной и разбирать мои ошибки. Тебе стоит с ней познакомиться.
Я напряглась, услышав имя-отчество. Это означало, что человек, о котором рассказывала Мила, как минимум, вдвое старше нее самой. Думаю, про девушку слегка за двадцать, даже Зайцева не стала говорить бы так официально. Мне моментально представилась одинокая пенсионерка, собирающая вокруг себя девиц, словно дама в английском пансионате – однажды в образовательный целях довелось смотреть старый фильм, в котором показывали чопорное заведение с унылыми девицами. Их оставляли без ужина, если они громко смеялись или еще как-то проявляли жизнерадостность. И как бабулька, хоть и не английская леди, отреагирует, услышав о моей галлюцинации???
– Погоди, Мила. А что ты сама у меня видишь?
– Оксана Сергеевна пока что запретила мне, как раньше, пытаться что-то изменить… – уклончиво ответила Зайцева.
– Я просто хочу понять, можно ли тебе верить, – в лоб заявила я.
Зайцева замялась, но тут Лика положила ей руки на плечи и мягко заговорила:
– Все в порядке. Оксана Сергеевна сказала, этот запрет только для твоего блага. Альбине ты никак не навредишь. Она ведь и так знает о своей проблеме.
– Хорошо… – сдалась Мила. – Только не пугайся. Ну и я еще плохо умею это объяснять. Может показаться, что я несу какой-то бред…
– Говори уже.
– Это все образно и немного метафорично… – гнула свое Мила, и я подумала, что не услышу ничего конкретного, но видимо со вступлением она на этом закончила:
– Обычно я вижу источник проблемы – откуда она растет. Но не у тебя. Скорее всего, что-то со стороны так влияет. Я наблюдала несколько дней, но большего так и не поняла. Вижу только, что тебя будто затягивает куда-то, и тебе все хуже. Мне нужно обсудить это с Оксаной Сергеевной. Раньше я видела только действительно внутренние проблемы…
Но ведь моя проблема и есть внутренняя? Или может, цветок – какая-то потусторонняя пакость? Но если предположить, что я вижу черную шнягу потому, что стала ясновидящей, то от чего тогда не вижу других подобных вещей? Если верить прочитанному в интернете – все вокруг должно кишить разнообразными существами. Задумавшись, я не сразу заметила, что Мила замолчала. А она ведь ждет, что я скажу!
– Приблизительно, это, наверно, может так выглядеть, – осторожно ответила я. – Но мне как-то страшновато обсуждать свои проблемы с незнакомым взрослым человеком. Ничего, если я немного подумаю?
– А не станет… поздно? – искренне встревожилась Мила.
Вот блин! Наверно, она думает про обыденные проблемы: плохие компании, уголовные поступки и все прочее!
– Нет. Честно. Вы есть в скайпе? Или ВКонтакте? Будем на связи, – я достала телефон. Девчонки не видели экран, но все равно я испытала облегчение, от того, что диктофон тогда, у ворот, свернулся при попытке удержать телефон в руках. – Мила, ты не обидишься, если я добавлю тебя в скрытые друзья? Нужно хоть придумать, на почве чего мы вдруг стали общаться.
– Конечно, не обижусь. Я тебя добавлю, когда домой приду.
– Лика? А как тебя найти? – не дождавшись от нее, как от Зайцевой ответа, принялась тормошить тихоню я. Она ведь ничего о себе не рассказала! А хотелось послушать истории и других девчонок, связанных с этой Оксаной Сергеевной!
Получив желаемое, я спрятала телефон и попрощалась с новыми знакомыми, пообещав, что до конца этой недели приму решение.
Глава 3. Немного сталкер