Хризантема истины
Шрифт:
Но и темы разговоров поважнее, и что-то в играх, кроме сбора бонусов – все пришлось отложить на время контрольных. Странное впечатление, словно учеба замедляет мыслительный процесс, хотя должно быть наоборот. Но факты налицо – или подготовка, или самоанализ и попытка понять мир вокруг. Сразу все не удавалось.
На последней контрольной произошло нечто странное: склонившись над листом и старательно выводя уравнения, я увидела через лепесток другие цифры.
Наверно, от уроков голова действительно отупела – ни страха, ни удивления. Я не позаботилась о том, чтобы переписать контрольную на отдельный лист, а себе оставить «волшебный». Просто взяла, да и переправила настоящие цифры на те, которые видела через цветок. Теперь вид через него ничем не отличался от обычного. Тут я опомнилась, но поздно: контрольные стали собирать, и учительница вытянула лист из моих рук. Ее не остановило робкое блеяние, что якобы только что вспомнился правильный ответ и нужна всего одна минутка, чтобы написать все.
Словно оглушенная, я вышла в коридор и долго стояла у приоткрытого окна, собираясь с силами и мыслями.
Чудо случилось, но никаких приятных чувств не принесло. И что если дело не в отупении от учебного процесса и стресса на контрольных? Дома, несмотря на то, что родители еще не вернулись с работы, я заперлась в ванной и тщательно оглядела цветок.
Показалось, что черная шняга стала больше, и тогда голова буквально пошла кругом. Пришлось присесть, закрыть глаза и выждать время, только после этого возникли сомнения, действительно ли голова кружилась. Может, дело только в воображении…
Сбегав в комнату за ручкой и бумагой, я остервенело принялась считать лепестки, для надежности закрывая одной рукой уже посчитанные, а потом извела половину тетрадки, зарисовывая цветок и пытаясь худо-бедно измерить лепестки линейкой.
Вид собственных кривых каракулей отрезвил. Именно так в фильмах ужасов изображали рисунки душевнобольных и маленьких детишек, видавших монстров. Надо бы завести что-то вроде пристойно выглядящего дневника, и аккуратно каждый день записывать измерения, пользуясь карандашами и чертежными принадлежностями.
При этом я четко понимала, что должна бы чувствовать и вести себя совершенно иначе, и заниматься сейчас совсем другим: и не брести после школы, как неживая, а примчаться домой пулей и немедленно начать экспериментировать с уравнениями на бумаге, радостно прыгать по комнате и несдержанно вопить, если чудо повторится. Но что-то в психологии «я – избранная, я – особенная» дало сбой. Мамочки, ну за что мне эти проблемы??? Они какие-то слишком взрослые и тяжелые для такой малявки!
Совершить действия «счастливой версии себя» я так и не решилась, а на следующий день вовсе не пришла в школу на последние занятия – уломала папу позвонить в школу и сказать, что дочь приболела.
Когда днем Юля написала, что только у нескольких людей в классе пятерка по контрольной, и я (жуть-то какая!) среди этих отличников, я отшутилась, что потому-то мне сегодня и плохо, от чрезмерных умственных усилий.
Радости, что цветок показал правильные ответы, не возникло.
Глава 7. Молчание и брокколи
Первый день каникул проходил уныло. Утром я зашла в гости к Кире, подарила законченную вышивку, и мы вместе повесили ее в гостиной – стены комнаты Киры облепляли плакаты с любимыми корейскими певцами. Но родители собирали Киру в поездку в лагерь, времени до кружка оставалось еще очень много, так что вскоре я оказалась дома, вынужденная есть ненавистный суп.
Передвигая ложкой кусочки мерзких вареных морковки и лука, я заметила в тарелке нечто странное, чего определенно никогда не видела в супе раньше. Зачерпнув ложкой жидкость вместе с чем-то зеленым, я поднесла его к лицу, разглядывая.
Цветок. Крошечный цветок на коротком стебельке с мясистыми, словно накачанными гелем зелеными лепестками. Тут же я различила в супе еще один такой, и еще, еще…
Ложка со звоном упала в тарелку, чудом не забрызгав стол.
– Альбина, ты чего? – наверно, мама хотела меня отругать, но выражение моего лица ее немного напугало.
– Мам, что это в супе… какие-то крошечные цветы… зеленые… – мой голос дрожал.
Мама с тревогой и удивлением склонилась над моей тарелкой, помешала суп ложкой, изучая содержимое, а потом отодвинулась и недовольно посмотрела на меня:
– Дурочка, это же брокколи!
– Какие брокколи??? – я уставилась на маму. То, что у меня галлюцинации – это понятно, но как ей-то могли привидеться брокколи там, где их в помине нет?
– Обычные! Альбина, господи, чего ты на меня так смотришь? Ешь, пока суп не остыл!
– Мама! – я почти плакала, – там нет никаких брокколи! Пап, скажи ей!
Отец быстро посмотрел на меня, на тарелку, но промолчал. Видит, что там нет брокколи, но с мамой спорить не собирается!
– Папа! – я потрясла его за руку.
Он страдальчески вздохнул:
– Вер, ну успокой ребенка.
Тогда мама закатила глаза, но встала, открыла морозилку и положила передо мной целлофановый пакет с замороженными брокколи. Обычные брокколи, зеленые, бугристые, раз в сорок больше тех цветочков, что плавали на дне тарелки. Только усилием воли удавалось держать себя в руках, хотя становилось все страшнее с каждой секундой. Но если этому кошмару есть какое-то обыденное объяснение – я ничего не понимала.
– Половина луковицы в этом пакете лежала, – мама говорила так, словно это все объясняло. Выражение моего лица, наверняка выглядевшее со стороны как тупое, ее взбесило: – Да разуй же, наконец, глаза, Альбина! Ты вообще знаешь, что такое брокколи?! Совсем ничего не соображаешь от своих интернета и вышивания!!!
Отец забубнил что-то успокоительное, а я, как в трансе, развернула пакет, достала смерзшиеся овощи. Поверхность брокколи покрывали крошечные зеленые цветочки, которые я раньше никогда не замечала, потому что мама готовила брокколи в панировке или в какой-нибудь овощной бурде, есть которую не могла меня заставить.
Засмеяться бы от облегчения, что никаких новых глюков не прибавилось, но вместо этого в груди нарастала обида.
В итоге, я все же разревелась.
Слезы пришли внезапно, когда, не выдержав торчать дома, я пришла в кружок задолго до открытия, и никак не останавливались. Чтобы никто меня не увидел в таком состоянии, я спряталась в конце коридора, за поворотом на запертую лестницу, надеясь, что истерика вот-вот пройдет. А когда-то я не верила, что можно так рыдать – не в силах остановиться, и главное, спустя несколько дней после расстроившего события с цифрами на контрольной. Дурацкий случай с брокколи стал последней каплей. Я не могла объяснить причину своего поведения за обедом родителям, и в результате мама решила, что мне всерьез не хватает мозгов. А что будет, если я еще и про галлюцинацию попытаюсь рассказать?!