Хромой Бес

де Гевара Луис Велес

– Это галерея святого Филиппа, – отвечал Бес, – у монастыря святого Августина, пресловутая солдатская «брехальня» – новости рождаются там прежде самих событий.

– А кого это так пышно хоронят? Вон та процессия, что движется по Главной улице… – спросил дон Клеофас, не меньше, чем мулатка, изумленный чудесным зрелищем.

– Да нашего астролога! – ответил Хромой. – Всю жизнь он постился, чтобы эти бездельники сожрали его добро, когда умрет. Жил бирюком, а в завещании, которое оставил родичам, распорядился, чтобы его тело пронесли не иначе как по Главной улице.

– Видно для такой прогулки, – сказал дон Клеофас, – гроб – самая подходящая карета.

– Вернее, самая обычная, – сказал Хромой, – и встречается на земле чаще других карет. Теперь, полагаю я, – продолжал он, – мои хозяева будут снисходительней: залог, который они требовали, уже в их руках, а вскоре и вторая половина, сиречь тело астролога, последует за первой, дабы насладиться нашими серными банями.

– Легкого ему пару да огоньку пожарче! – добавил дон Клеофас.

Руфина меж тем не сводила глаз с Главной улицы и не слышала их разговора. Обернувшись к ней, Хромой сказал:

– Сейчас,

сеньора хозяйка, мы прибудем туда, где ваше желание исполнится: перед нами Пуэрта дель Соль – ристалище, на коем состязаются лучшие фрукты и овощи Мадрида. Дивный фонтан из лазуревого камня и алебастра – это знаменитый фонтан Доброй Удачи, где полуголые галисийцы-водоносы, подобно тяжущимся кредиторам, взапуски наполняют свои кувшины. Напротив – монастырь Победы, обитель минимов ордена святого Франциска из Паулы, подражавшего смиренному и кроткому праведнику, [128] что восседает в чертогах господних на месте нашего князя Люцифера, низринутого за гордыню. А вот и те, сеньора Руфина, кого я обещал вам показать.

128

Имеется в виду святой Франциск Ассизский (1182–1226), основатель ордена францисканцев, одним из ответвлений которого был орден миноритов («меньших братьев»). Орден минимов («наименьших братьев»), учрежденный Франциском де Паула (1416–1508), был по уставу родствен францисканскому.

Но мулатка, не слушая Хромого и его беседы с доном Клеофасом, все восторгалась:

– Какая великолепная кавалькада! Вижу всех так ясно, будто они рядом со мной!

– Первым едет король, наш государь, – сказал Хромой.

– Вот это мужчина! – сказала мулатка. – Усы-то какие, диво! Истинный король, и лицом и осанкой! А уж до чего хороша рядом с ним наша королева, как красиво одета и причесана! Да хранит их господь! А прелестное дитя с ними, кто это?

– Его высочество инфант, – сказал дон Клеофас. – Ну чем не ангел? Похоже, будто господь отливал его в той же форме, что и ангелов.

– Благослови его бог, – заметила Руфина. – Как бы мне его не сглазить. Пусть живет вечно и никогда не наследует своему отцу, которому я желаю здравствовать столько веков, сколько зубцов на крепостях в его государстве. Ах, господи, – продолжала она, – а кто же этот кабальеро? Одет он вроде бы по-турецки, и рядом с ним красавица в испанском наряде.

– И вовсе не по-турецки, – сказал Хромой. – Это платье венгерское, потому что кабальеро этот – король Венгрии: [129] ты видишь Фердинанда Австрийского, державного императора Германии и римского короля, а с ним его супругу, императрицу Марию, светлейшую инфанту Кастилии. Даже мы, бесы и дьяволы, – шепнул Хромой дону Клеофасу, – прославляем их величие.

129

Речь идет о Фердинанде III (1608–1657), унаследовавшем в 1637 году престол императора Священной Римской империи. Еще до этого, в 1625 году, он был коронован королем Венгрии.

– А кто вон тот кабальеро в воинском наряде, красавец с роскошными кудрями? – спросила мулатка. – Он едет среди этого отряда венценосцев, такой осанистый, статный и бравый, что все вокруг только и глядят на него.

– Это светлейший инфант дон Фернандо, [130] – ответил Хромой. – Ныне он вместо брата правит Штатами Фландрии, а кроме того, имеет сан архиепископа толедского и кардинала Испании. Он выдал французам и голландцам столько билетов в преисподнюю, что с самого того дня, как она создана предвечным, туда не являлись такие полчища, – а ведь мы видали армии Дария и Ксеркса! Полагаю скоро он начнет выдавать даровые билеты в ад также и женам лютеран, кальвинистов и протестантов, ибо они идут по стопам своих мужей столь усердно, что чистилище ежедневно перечисляет нам деньги за купленные ими билеты.

130

Инфант дон Фернандо (1609–1641) – брат Филиппа IV, правитель Нидерландов. В 1636 году совершил вторжение во Францию, дошел почти до Парижа, но из-за дезертирства немецких наемников вынужден был отступить.

– Ох, как бы мне хотелось расцеловать его! – сказала мулатка.

– В стране, где он живет, – сказал дон Клеофас, – поцелуями не удивишь [131] – сам Иуда посеял в тамошних краях этот обычай.

– Как жаль, что смеркается, – сказала Руфина, – и этих важных господ на Главной улице уже не видно.

– Все они поехали на Прадо, – сказал Хромой, – и на Главной улице смотреть теперь нечего. Заберите, сеньора, ваше зеркало; как-нибудь в другой раз мы вам покажем Мансанарес, которую рекой нарекли только для смеху, да и как не смеяться, когда купаются там, где нет воды, один чуть влажный песок! Как наваррская монета, она сходит за настоящую лишь в темноте, [132] но съедено и выпито на ее берегах больше, чем у всех прочих рек.

131

Испанцев, воспитанных на правилах церемонного придворного этикета, возмущал обычай англичан и голландцев целоваться при встречах.

132

Монета, чеканившаяся в Наварре, не имела хождения в остальной Испании.

– Зато она самая обильная из рек, – заметил дон Клеофас, – ибо мужчин, женщин

и карет в ней больше, чем рыбы в обоих океанах.

– А я-то уж тревожился, – заметил Хромой, – что ты не вступишься за свою реку. Повтори эти слова тому бискайцу, который посоветовал жителям Мадрида: «Либо продайте свой мост, либо купите настоящую реку».

– Большей реки Мадриду и не надобно, – сказал дон Клеофас. – Там и без того слишком часто топят людей в ложке воды, а того рехидора, который подал в суд на лягушек со сгоревшей мельницы, [133] и в такой реке не жаль утопить.

133

По-видимому, намек на какую-то побасенку.

– Ну и любезен же ты, дон Клеофас, – сказал Хромой, – даже рехидоров своих не милуешь!

Они спустились с террасы, и Руфина, уходя, напомнила Хромому его обещание показать ей завтра еще что-нибудь. Но об этом и о дальнейших событиях мы поведаем в следующем скачке.

Скачок девятый

Как и в прошлую ночь, друзья отправились прогуляться по Севилье, и хотя ее улицы – дщери Критского лабиринта, Испанцев, воспитанных на правилах церемонного придворного этикета, возмущал обычай англичан и голландцев целоваться при встречах. Хромой Бес, не в пример Тезею, сумел без Ариадниной нити пройти в квартал Герцога – обширную площадь, украшенную великолепными дворцами герцогов де Сидония. О доблести владельцев напоминает изображенный над их гербом и короной мальчик со шпагой в руке; подобно Исааку, пошедшему на заклание, он был принесен в жертву чести своего отца, дона Алонсо Переса де Гусман по прозванию «Добрый», алькальда Тарифы. [134] Дворцы сии – постоянная резиденция ассистентов Севильи, коей ныне столь умело правит граф де Сальватьерра, камерарий инфанта Фернандо, наших дней Ликург в государственных делах. Свернув на улицу Оружейников, налево от площади, наши спутники заметили свет в первом этаже одного дома. Они заглянули через решетку на окнах и увидели большую залу, полную богато одетых людей, которые со вниманием слушали человека, восседавшего в кресле у кафедры, где находились колокольчик, письменные принадлежности и бумага. По бокам кресла стояли два помощника, а в зале, в проходах между стульями, расположились на полу несколько дам, кокетливо прикрывавших плащами один глаз. Хромой сказал дону Клеофасу:

134

В 1293 году армия мавров во главе с мятежным принцем доном Хуаном, восставшим против своего брата, короля Санчо Храброго, осаждала город Тарифу. Сын алькальда Тарифы Алонсо Переса де Гусман был пажом дона Хуана, и принц требовал, чтобы Перес сдал город, угрожая в противном случае убить его сына. Но Перес в ответ на это перебросил через городскую стену кинжал, сказав, что готов скорее потерять сына, нежели изменить королю. Взбешенный дон Хуан велел зарезать мальчика на глазах у отца. Этот героический эпизод послужил сюжетом для одной из лучших драм Велеса – «Король важнее уз крови».

– Перед тобой Академия лучших поэтов Севильи, они собираются здесь, дабы обменяться мнениями и сочинять стихи на разные предметы. Войди, если хочешь, и позабавься – ты ведь питаешь склонность к рифмоплетству. Как гостей, и к тому же людей приезжих, нас, разумеется, примут весьма радушно. [135]

Дон Клеофас ответил:

– Ты прав, лучшей забавы нам не сыскать. Войдем же в добрый час!

Но Бес сперва слетал в залу и принес две пары очков, сдернув их с носа у двух спавших там невеж, которые, видно, привыкли дрыхнуть и днем и ночью, а потому и его невежеством не возмутились. Оба приятеля, чтобы не быть узнанными, вздели очки и, закрепив их, как положено, шнурками, [136] с важным видом вошли в упомянутую Академию, патроном коей состоял гостеприимный граф де ла Toppe Ривера-и-Сааведра-и-Гусман, глава рода Ривера. Председательствовал в этот вечер Антонио Ортис Мельгарехо из ордена иоаннитов, чье имя блистает в музыке и поэзии, а дом всегда был прибежищем муз. Должность секретаря исполнял Альваро де Кувильо, [137] житель Гранады, прибывший в Севилью по делам, превосходный актер и искусный пиит, отличавшийся истинно андалусийской пылкостью, свойственной всем, рожденным под теми небесами, а казначеем был Блас де лас Касас, чей божественный дар сияет равно и в божественных и в мирских материях. Среди прочих академиков наиболее знаменитыми были дон Кристобаль де Росас и дон Диего де Росас, украсившие своими дивными творениями поэзию драматическую, а также дон Гарсиа де Коронель-и-Сальседо [138] – Феникс древней поэзии и первый андалусийский Пиндар.

135

В нижеследующем эпизоде дано комическое изображение Севильской поэтической академии, одной из многих, создававшихся в испанских городах в подражание итальянским академиям.

136

Ношение очков как признак учености было модным в Испании XVII века и часто осмеивалось писателями. Очки имели форму пенсне со шнурками

137

Альваро де Кувильо – популярный в то время поэт и драматург (умер в 1644 г.).

138

Гарта де Коронелъ-и-Сальседо (умер в 1651 г.) – поэт школы Гонгоры.