Хромой Бес
Шрифт:
Item, [159] да не посмеет никто читать стихи, слащаво сюсюкая или производя, на арабский лад, клокотанье в горле, но да произносит слова с нашим кастильским выговором, под страхом лишиться всех своих слушателей.
Item, поелику поэты на прошлом заседании Академии – а нередко и многие другие поэты – воспевали во всевозможных стихах Феникса, возводя на сию птицу поклепы и называя ее дщерью и наследницей самой себя, а также птицей солнца, меж тем как никто коготка ее не касался и даже в глаза не видал ни ее самое, ни гнезда ее, и поелику оный Феникс – изгой среди пернатых, ибо нигде не обнаружено и следа его рода-племени, повелеваем наложить вечный запрет на упоминания о нем. Восхваление сей птицы есть идолопоклонство, ибо пользы от нее нет никому – перья ее не пригодны ни для придворного, ни для воинского
159
Также (лат.).
Воистину это птица-призрак: все твердят о ее существовании, но зрению она недоступна, и ее бытие лишь в самой себе. К тому ж она заподозрена в нечистоте крови, ибо все ее предки подверглись сожжению. Напоминаем, что существуют на свете другие птицы: горний житель лебедь, орел, коего Юпитер не зря избрал своим вестником, цапля, сокол, голубь Венеры, пеликан, утешитель несчастных, [160] и, наконец, вскормленный на молоке каплун, супротив коего все прочие птицы – сущая мелкота. Его-то и надлежит воспевать, а почитателям Феникса советуем, когда проголодаются, изготовить себе жаркое из своего идола. Да простит господь Клавдиана, распространившего в мире сие нелепое измышление, дабы ввести в соблазн всех поэтов.
160
Кормя птенцов рыбой из своего зоба, пеликан прижимает клюв к груди; отсюда возникло поверье, что он раздирает себе грудь и кормит птенцов собственной кровью.
Item, стали мы известны, что есть такие поэты и поэтессы – и даже среди придворных, – кои, обрекши себя на воздержание, еще более строгое, нежели велит устав монастыря Паулар, [161] обходятся всего лишь дюжиной слов, а именно: «Доверие, недоверие, скромность, расточительность, жестокость, несчастье, учтивый, желанный, нежеланный, злой рок, коварный, сетовать», – и тщатся выразить ими все свои мысли, так что один бог может их понять. Оных повелеваем снабдить еще полсотней слов в виде единовременного пособия из казны Академии, дабы они словами сими пользовались неукоснительно под страхом прослыть глупцами и остаться непонятыми, как если бы изъяснялись на баскском наречии.
161
Имеется в виду устав обители картезианцев в провинции Мадрид, повелевавший хранить обет молчания.
Item, приказываем изгнать из комедий наглых послов, кои дерзят королям, и отменяем закон о неприкосновенности посла. Запрещаем принцам переряжаться садовниками ради каких бы то ни было принцесс и велим восстановить доброе имя оклеветанным принцессам Леонским, провозгласив сие под звуки свирелей. Также запрещаем языкастым грасиосо, слугам-острословам, вступать в беседы с царственными особами, кроме как в поле или ночью на улице. Всем действующим лицам возбраняем, когда их начинает клонить ко сну, говорить: «Спать мне хочется ужасно!» – или другие стихи, ради рифмы сочиненные. Также возбраняем рифмовать слово «корона» с «велением закона», «месть» и «спасу свою я честь», а равно налагаем запреты на обороты вроде «вскипаю яростью великой», «отныне между нас двоих» и на прочие нелепицы, для коих нет оправдания в том, что:
Рифма часто нас неволит Говорить не то, что надо.Поэта, иже впредь совершит подобное преступление, приказываем на первый раз освистать, а на второй – отправить с двумя комедиями в Оран на службу его величеству. [162]
Item, предлагаем прославленным поэтам установить между собою очередь в раздаче милостыни – сонетами, канцонами, мадригалами, сильвами, десимами, романсами и прочими видами стихов – на пропитание пиитам-новичкам, стыдливо выходящим просить подаяния ночью, а также вменяем сим корифеям в обязанность давать приют тем, кто занемог от усердного толкования великих творений или заблудился в «Одиночествах [163] » дона Луиса де Гонгора. Тут же, в Академии, следует устроить
162
В качестве наказания провинившимся дворянам нередко повелевалось отправиться в Оран (испанское владение в Алжире) с двумя воинами, что и пародируется здесь.
163
«Одиночества» – самый знаменитый цикл поздних стихотворений Луиса де Гонгора, отличающийся темнотой языка; к ним уже вскоре после смерти поэта составлялись обширные комментарии
Item, приказываем учредить в поэзии свою Эрмандаду и Перальвильо для преследования поэтов «диких», коих надлежит уничтожать, яко вепрей.
Item, повелеваем всем мавританским комедиям принять крещение не позднее как через сорок дней, в противном случае они будут изгнаны за пределы королевства.
Item, запрещаем поэтам, будь то из нужды или из любви, превращаться в пастушков и пасти коз, овец или иной скот, за исключением тех случаев, когда поэт, уподобившись блудному сыну, промотает все свои рифмы на запретные утехи и останется с пустым карманом. Таковым греховодникам в наказание мы повелеваем пасти свиней.
Item, возбраняем поэтам говорить дурное о своих собратьях чаще двух раз в неделю.
Item, поэту, сочиняющему героическую поэму, приказываем давать срок не более полутора лет, а того, кто в этот срок не управится, надлежит считать покинутым музой. Поэтов же сатирических в Академию не допускать, яко разбойников, недостойных войти в цех благородной поэзии, и оповещать повсюду о награде за поимку виршей сих зловредных для государства смутьянов. Сыновьям поэтов, не сочиняющим стихи, запрещаем клясться жизнью своего отца, ибо таковых нельзя полагать истинными сыновьями поэтов.
Item, поэт, не состоящий в услужении у сеньора, да будет наказан голодной смертью.
И, в заключение, сим наставлениям и правилам надлежит следовать и повиноваться столь же неукоснительно, как законам, изданным нашими князьями, королями и императорами Поэзии. Да будет сие оглашено повсеместно и доведено до всеобщего сведения».
Грамота, прочитанная Обманутым, удостоилась величайших похвал за необычность и причудливость слога, а пока академики изъявляли восторги, тот, кто носил в сем ученом собрании и в трех полушариях [164] прозвище Обманщика и, кроме того, числился казначеем упомянутой Академии, тоже вытащил спрятанный на груди листок и зачитал следующее:
164
Под третьим полушарием подразумевается ад.
– «Лунный календарь на будущий год по меридиану, проходящему через Севилью и Мадрид, и предсказание, направленное против поэтов, музыкантов и живописцев. Сочинено Обманщиком, членом славной Академии на брегах Бетиса, и посвящается Краснобаю де ла Дубина, прото-дьяволу и поэту школы «Как бог на душу положит».
Но не успел он вымолвить последние слова, как чтение было прервано приходом альгвасила с такой оравой крючков, что, будь они серебряными, их начальник мог бы поспорить в пышности с флагманским галионом флота, везущего в Испанию недра Потоси, [165] а также сердца моряков и сердца тех, кто их ждет. Вслед за альгвасилом явились и донья Томаса с солдатом – они примчались на почтовых, дабы наблюдать за исполнением указа. Неурочный визит привел в замешательство членов Академии, но отважный альгвасил успокоил их:
165
Потоси – город и область в Боливии с чрезвычайно богатыми залежами серебра.
– Сеньоры, прошу не тревожиться! Я явился по долгу службы и вынужден арестовать всего только сеньора председателя. Таков приказ из Мадрида, и для меня он столь же свят, как заветы Евангелия.
Поэты зашумели, а дон Клеофас изрядно струхнул, но казначей, он же Хромой Бес, сказал ему:
– Не бойся, дон Клеофас, и послушно ступай с ними. Эта беда нам не страшна – я тебя вызволю живым и невредимым.
И, обращаясь к академикам, он объяснил им, что в подобных обстоятельствах всякое сопротивление неуместно, но, если бы потребовалось, Обманутый и он сумели бы показать всем севильским альгвасилам, где раки зимуют.