Хроника Аравии
Шрифт:
Здесь нового владыку Вавилона и тень великого царя встречала двойная шеренга гоплитов, выстроенная вдоль дорожки застеленной коврами красного цвета. В позолоченных доспехах, без щитов, они крепко держали в руках сариссы, чьи острые жала хищно нацелились в голубой небесный простор. Крепкие и высокие, специально отобранные Пердиккой, они олицетворяли мощь и силу армии, сломившей и покорившей все царства Ойкумены.
Напротив солдат находилось несколько женщин, державших в руках глубокие подносы, доверху наполненные лепестками алых и белых роз, специально собранных к прибытию Антипатра.
Под приветственные крики зрителей, громкий стук оружия о панцири воинов и ароматной метели лепестков, Антипатр вступил на красную дорожку, в конце которой его ждал Пердикка с командирами.
Когда старый полководец подошел к ним, Пердикка вытащил из драгоценного ларца жезл хилиарха и, склонив колено, почтительно преподнес его Антипатру. Обильно украшенный дорогими самоцветами, символ власти сам лег на огрубелую ладонь воина и, не встречая никакого сопротивления, взлетел высоко вверх, под восторженный рев толпы.
Не успел гул голосов утихнуть, как площадь вновь сотряслась от мощных людских криков. Их причиной была массивная золотая цепь, извлеченная стратегом из другого ларца и украсившая грудь и шею седого соратника царя Филиппа. По взмаху руки Пердикки новоявленному хилиарху был подведен конь в богатом убранстве, на которого тот взобрался без посторонней помощи, продемонстрировав всем собравшимся свою хорошую физическую форму.
Взяв коня под уздцы, Пердикка вместе с командиром гетайров медленно двинулся вдоль строя македонских солдат и всадников, перегородивших всю пристань. Под радостные крики, с трудом справляясь с переполнявшими грудь эмоциями, Антипатр сдержанно кивал воинам, цепко держа в правой руке жезл своей новой власти.
Готовясь к встрече с Пердиккой, старый воин и не предполагал, что она будет столь торжественной и помпезной. Оглушенный криками и захваченный в сладкий плен «медных труб», он утратил контроль и допустил одну маленькую, но довольно чувствительную ошибку, позабыл о своей царственной спутнице.
Антипатр вспомнил о ней, когда вместе с Пердиккой уже скакал на специально собранное военное собрание. Посчитав, что разговор с солдатами гораздо важнее, чем забота о женской особе он ограничился словами, что принцессе окажут должное внимание и заботу. В ответ Пердикка горячо заверил старого воина, что уже отдал все необходимые распоряжения, и принцесса Клеопатра будет доставлена во дворец со всеми подобающими ей почестями.
Стратег полностью сдержал данное Антипатру слово. Царской сестре была подана большая праздничная повозка, специально приготовленная Пердиккой. Она доставила гостью во дворец вместе со служанкой и нехитрым дорожным скарбом, но только во дворец стратега.
Сопровождавшие всю дорогу Клеопатру стражники Антипатра поняли это, только когда перед их лицами караульные дворца грозно скрестили свои копья. Как не бушевал начальник стражников Каллиник, как не грозил он караульными всевозможными карами со стороны Антипатра, дальше порога их так и не пустили.
На их
О своем досадном конфузе Каллиник доложил Антипатру поздно вечером, когда покои хилиарха покинул последний представитель воинского собрания. Стремясь расположить к себе солдат, Антипатр принял в этот день всех, кто желал обратиться к нему с любой просьбой или предложением.
Услышав неприятную новость, Антипатр только устало кивнул головой, оставив решение этого вопроса на потом. История с неожиданным переездом Клеопатры, конечно, заслуживала внимания, но в этот момент все думы хилиарха заняты другим. В этот момент к нему пришел человек, что вместе с Кассандром был отправлен в Вавилон и мог пролить свет на неудачное покушение на царя.
Направляясь в Вавилон, Антипатр намеривался узнать от сыновей, что помешало им реализовать его план по отправке македонского царя к праотцам. Однако в столице его надежды растаяли как снег под лучами солнца и теперь, только гармост Никандр мог помочь разобраться в этом важном вопросе.
Невысокий, кряжистый гармост пользовался у Антипатра полным доверием и потому он начал разговор напрямую, без обиняков.
— Расскажи мне, что произошло здесь за последнее время. Почему наш план не сработал и Александр остался жив? Заподозрил ли он отравление, и почему в Вавилоне нет Кассандра? Признаться меня сильно насторожило решение Александра взять с собой в поход моего старшего сына. Пердикка твердит о царской милости к нашей семье, но я в это не очень верю. Кассандр полная противоположность Александру и общение с ним вряд ли могло вызвать у царя симпатию — засыпал вопросами Антипатр гармоста.
— Наш план господин, сорвался из-за досадной случайности. После того, как Иолай добавил яд в чашу Александра, паж понес их в зал и в кухонном проходе столкнулся с каким-то человеком. От этого чаши на подносе сдвинулись и, поправляя их, паж поменял их местами. На пиру Гефестион выпил чашу с ядом и скончался, несмотря на все усилия докторов царя.
— Ты полностью уверен, что все так и было? — спросил Антипатр, сверля гармоста пристальным взглядом.
— По поручению Иолая я разговаривал с пажом, господин и он мне подробно рассказал об этом случае. Могу ручаться своей головой, господин — мальчишка не врал. Я это всегда хорошо разбирался в этом.
— И кто этот человек, что нарушил все наши планы? Удалось выяснить?
— Увы, нет. Паж плохо разглядел его, господин. В коридоре было темно, и мальчик спешил подать царю церемонную чашу. Все, что он запомнил это то, что он был загорелый, бедно одетый мужчина, и он не грек и не македонец. Столкнувшись с пажом, он помянул Ваала. Скорей всего кто-то из финикийцев, которые строили в Вавилоне корабли по приказу Александра.
— Не люблю я подобных случайностей, — произнес Антипатр зло, поигрывая вздутыми желваками, — они крайне противопоказаны в столь важном деле как наше.