Хроника гениального сыщика
Шрифт:
Нет, они вовсе не были столь красивы, как показались прежде. Горбатые, морщинистые, с выпирающими как обручи бочки ребрами, они будто сошли с картин Гойи и Босха.
Кипенно белая пена злобы кипела на их поганых губах.
Генерал ЦРУ на пару с Джоном Греем от души хохотали.
– Прощайте, москали… – чуть не задыхаясь от смеха, взвизгнул генерал. – Чао…
– Мурка! – кратко произнес Рябов.
– Генерала зовут Муркой? – удивился я.
– Доставайте сейчас же
Я выхватил котофея за шкирку из мобильного портфеля, опустил его на свинцовые плиты.
Завидев кота, биороботы оцепенели.
А Мурка, на скорую лапу протерев заспанные зенки, вдруг нахохлилась, ощетинила загривок, раздула полосатый хвост, да как кинется на заокеанских киборгов.
Она их кромсала, грызла, рвала на самые мелкие части!
Через десять минут все было кончено…
Мутанты повержены.
Мурка же сидела на распластанном Джоне Грее, держа его за кадык.
Сыщик же Рябов приставил браунинг к затылку генерала.
– Ну?! Чья взяла?
– Нас не остановить! – прохрипел генерал.
– Вы стерты… – произнес Рябов.
– Откуда вы узнали, что биороботы смертельно боятся котов? – спросил я Рябова в салоне авиалайнера, в небе лицемерного Вашингтона.
Джон Грей мирно похрапывал в сиденье меж нами.
Лишь Мурка не спала, а зло мерцала глазами, пялясь на мутанта.
– Почаще, Петечка, читайте книжки, – с отеческой лаской улыбнулся Рябов. – Альфреда…
– Хичкока?! – решил я блеснуть эрудицией.
– Брема! «Жизнь животных». Там иногда приводятся прелюбопытные факты.
– А зачем нам этот американский хрыч?
– Провезем его по улицам Москвы в стальной клетке. Пусть русаки увидят того, кто портил им жизнь.
Глава 17
Автобус-призрак
Москву потрясли события с ярко выраженной паранормальной окраской. По Садовому кольцу разъезжал автобус-призрак, автобус-убийца.
Он появлялся ближе к полуночи, пустой, окна машины полыхали кровавым заревом.
Шоферы же менялись всякий день.
И что за шоферы? Сплошь царской фамилии, все Романовы: Николаи, Павлы, Александры, Владимиры, Петры…
Всякий день бесстрастные новостные сводки сообщали о нескольких раздавленных пешеходах.
Мы долго крепились с сыщиком Рябовым, сохраняли спокойствие, но когда Павел Первый, коварно ухмыляясь глупым своим курносым лицом, чуть не задавил нашего песика Жужу, пегую болонку-кобелька, мы возмутились.
– Петя, – заиграл желваками Рябов, – мы должны остановить этот фантом.
Я взглянул на часы «Победа», фосфоресцирующие стрелки только что сошлись на полуночи и, передернув кадыком, выскочил за сыщиком в проем двери.
Стояла июльская звездная ночь.
Через час мне исполнится ровно сорок.
Возраст солидный, а я все бегаю, как сопливый мальчишка, под звёздами. Обидно…
Несмотря на полночь, Садовое кольцо было переполнено странными людьми.
То там, то сям располагались аляповато накрашенные, в умопомрачительно коротких юбках, девушки сексуального промысла. Ворочал воловьей шеей сутенер, перебирал, скотина, мускулистыми ногами в брюках с лампасами.
– Мальчики! Котики! – обратилась к нам с Рябовым одна довольно-таки миловидная «бабочка». – Анал? Вагинал? Ударный орал?
И тут мы увидели колыхающий кровавыми огнями автобус.
За рулем восседал Петр Великий, в зеленом камзоле с позументом, в лихо заломленной широкополой шляпе с почему-то тирольским пером.
Усмехаясь в свои коротенькие тараканьи усики, царь направил могучую машину прямо на нас.
Мы с Рябовым молодыми сайгаками отскочили и схоронились за голубую будочку платного туалета.
Гулящие девушки прижались к цоколю сталинского небоскреба.
Лишь сутенер с воловьей шеей оказался на пути призрачного движка.
Что-то хрястнуло и черно мелькнуло перед нашими очами.
Секунда… и автобус скрылся с глаз.
На заплеванном, сплошь в окурках, асфальте лежало огромное, бездыханное тело.
«Ночные бабочки» тотчас облепили его.
– Гришутка! – истошно взвизгнула одна престарелая бабочка. – На кого нас оставил?!
– Это мамка девочек… – шепнул мне Рябов. – Эти, прости господи, матроны вместе с костоломами сутенерами пасут и стригут этих несчастных овечек.
– Так что же нам теперь делать? – оторопел я. – И автобус, и бляди?
– Без опытного шамана не обойтись.
Шаман Василий Ломаный проживал на Краснопресненской набережной, подле Белого Дома.
Он занимал в высотке целый этаж.
По золотистому паркету цокали коготками гнутые в спине легавые. Орали в клетках разухабистые матерщинники попугаи. На стенах располагалась шаманская атрибутика – барабаны тамтам, бамбуковые трещотки, загадочные кости диких и полудомашних животных.
Все это мы увидали, прищуриваясь в почти кромешной тьме.
Василий Иванович, крепенький мужичонка в спортивных штанах «Adidas», участливо нас выслушал.
Голубые, в красных прожилках, глаза замерцали с ласковым блеском.
– Авва! Увва! Овва! – взвыл Василий Ломаный и, сорвав со стены бубен, отчаянно ударил в него.
Я с похолодевшими конечностями вжался спиной в плетеное кресло, стараясь не терять из виду смутный абрис осатаневшего мага.
Василий зажег саженую черную свечу. Комната тотчас наполнилась жутким амбре.