Хроника операции «Фауст»
Шрифт:
Майор невесело покачал головой:
— Да-а, дела наши пока и впрямь неважные, если такие парнишки — и уже в командирах…
Старший лейтенант вскочил, сердито заходил из угла в угол. Майор, будто не замечая недовольства, миролюбиво протянул ему фляжку:
— Замерзли, поди? Согрейтесь. Вам положено, коль вы на фронте.
— Это водка?!
— Спирт.
— Я не пью!
— Ну и ладненько… Тогда спать!
Другие офицеры батальона, которые в разговор не вмешивались и оставались незаметными в полумраке сырого вместительного подвала, молча разошлись по своим землянкам и временным пристанищам. Майор стал укладываться на топчане. Рядом пристроился дежурный связист со своими полевыми телефонами. Павел, Нина, Йошка ушли в отведенный им угол в конце подвала, где ординарец непрерывно топил железную печку. Капитан из ГРУ со старшим лейтенантом из штаба дивизии остались бодрствовать за столом, на котором вздрагивала, мигая, лампа с прикрученным фитилем…
11
Вторая попытка прорваться через передовую в другом месте тоже не удалась. Гитлеровцы, по всей видимости, усилили ночное охранение. Когда группа приблизилась к немецким окопам, ее снова встретили огнем. Пришлось и на этот раз отступить.
Устроились за крепкими стенами церкви на нейтральной полосе. Резвый волглый ветер влетал в разбитые окна верхнего свода, кружил пыль векового тлена — труху дерева, камня, железа, вороньего помета.
Капитан из ГРУ смотрел в бинокль. Он видел изломанную линию вражеских окопов. Иногда над бруствером появлялась каска, затянутая грязным белым чехлом, и тут же исчезала. Позади окопов работал экскаватор. Он возился, словно жук, рядом с домом под железной крышей.
— Окопы роет, что ли? — спросил Павел.
— Черт его знает, — отозвался капитан.
Экскаватор вырыл большую яму. Подошел тягач. Солдаты опутали дом тросом. Тягач зарычал громче. Дом сдвинулся и по наклонным бревнам съехал в яму.
Капитан оторвался от бинокля, опустился рядом с Павлом.
— Теперь сверху накатают бревна, засыпят землей — и готов дзот, с гостиной, кухней и спальней!.. — Его подбородок успел покрыться седой щетиной, щеки стали багровыми, как при высоком артериальном давлении.
— А если попытаться перейти днем? — спросил Павел.
— Как? Сейчас?!
— Ночь скрывает нас. Но она же маскирует и немцев. Ночью они настороже, а при свете, может, проскочим легче.
— И какой наметим путь?
Они подошли к подвальному окну.
— Пусть разведчики проползут вон до того болотца, проверят, нет ли там охраны. Потом перемахнут через проволоку — и к лесопосадкам… Видите?
— Силкин! — окликнул бойца капитан. Подвернув шинель, тот спал, словно дело его не касалось. Разведчики в маскхалатах сидели рядом.
— Ась? — очнулся Силкин.
— Прочешите с ребятами вон то болотце до лесопосадок. Если путь свободен, дадите сигнал. Сорокой стрекотать можете?
— А почему нет?
— Тогда пойдете первыми.
— Когда?
— Попытаемся пройти, когда немцы уйдут на обед.
Сообразительный разведчик сразу понял замысел:
— Тогда надо комбата попросить, чтобы в другом конце суматоху поднял. Мы тем временем проскользнем.
Капитан посмотрел на Павла.
Клевцов пролез через рваный обвал в стенной кладке, пополз к своим окопам. Он опасался, как бы наш часовой не открыл стрельбу и не всполошил немцев, приняв его за вражеского лазутчика. Но часовой молчал.
Рывком Павел преодолел последние метры, спрыгнул в окоп. Накрывшись от ветра брезентовыми накидками, в нишах сидели бойцы пополнения и равнодушно смотрели на человека в замызганном полушубке и валенках.
— Давно меня заметили? — спросил Павел часового.
— А как из церкви вылезли, — похвастался боец.
«Маскировка ни к черту!» — ругнулся про себя Павел и пошел по траншее к комбату.
В подвале на этот раз было много народу. Майор ставил задачу командирам рот. Увидев Павла, он с некоторым замешательством оторвался от карты, спросил:
— Чем могу служить?
— Вторая попытка не удалась, — проговорил Павел. — Мы на нейтральной полосе в церкви. Будем переходить в тринадцать ноль-ноль. Просим поддержать огнем левее от церкви. Устройте там суматоху погромче.
— Сделаем, — пообещал майор и обернулся к своим ротным.
Уже на пороге Павел услышал его слова:
— Люди, можно сказать, не в гости идут. Поработайте на полную катушку.
— Ну, как? — спросил капитан из ГРУ, когда Павел вернулся в церковь, стряхивая с полушубка снег и грязь.
— Обещали поддержать.
В половине первого пополз вперед Силкин с разведчиками. Скоро они скрылись в низинке болотца.
В час дня далеко в стороне зло застучал «максим». Немцы попрыгали в окопы. Йошка, Павел и Нина взвалили на плечи ранцы и вещмешки. Капитан нырнул в лаз разбитой стены. Двигался он быстро и ловко, группа с трудом поспевала за ним. Вот и болотце в низинке, затянутое тонким льдом. Это пространство немцы просматривать не могли. На другой стороне, на пригорке, Силкин с бойцами резал проволоку. Взглянули влево — и увидели двух немцев, увидели так близко, что рука капитана непроизвольно дернулась к автомату. Немцы с длинноствольным пулеметом бежали туда, откуда доносилась стрельба.
Павел показал глазами на зажатую в руке «лимонку», но капитан отрицательно мотнул головой.
Через проход в заграждениях колючей проволоки они доползли до мелкого, но довольно густого кустарника. Он-то и укрыл группу, пока пробирались к лесопосадкам. Силкин и разведчики простились с группой, поползли обратно.
…Одежда промокла насквозь. В валенках хлюпала вода. Капитан не разрешил разжигать костер, чтобы обогреться и обсушиться. Он спешил как можно скорее убраться из фронтовой полосы. Шли почти не отдыхая. Под ногами с присвистом чавкала земля. Чуть заденешь — и с тощих топольков сыплются капли.
Иногда капитан останавливался, вытаскивал карту, сверял направление по компасу.
Лишь на третьи сутки, когда прошли не менее сотни километров, показался большак. По нему двигались немецкие войска, обозы, танки, отступавшие от Сталинграда. За плоским холмом стояла одинокая мазанка под соломенной крышей. Если она не занята солдатами, здесь можно было бы привести себя в порядок и отдохнуть.
Павлу стало жалко источенного какой-то болезнью капитана из ГРУ. Он сказал:
— Вы свою задачу выполнили, отправляйтесь назад.