Хроника пикирующего сознания
Шрифт:
И поддастся данной иллюзии
Мой рассказ не будет правдивым,
Не ввергнет пусть вас в контузию.
Совсем не ищу я правды,
Не копаюсь в чужих помоях.
На фантазию нет управы,
Никогда ей не быть в изгоях.
Пожалуй начнём – хватит раскачки -
Первый день осени представьте просто.
Школьный звонок, примеры, задачки
И
И вот к первоклашкам в один из класс
Тихо заходит… Нет, не учитель.
Ручки, тетрадка – всё в первый раз
И этот – вроде как случайный зритель.
Случайный? А может как раз – напротив?
Для тех, кто руки сложил на парте -
Желанный гость. И они – не против
Узнать о своей будущей карте.
И вот гость начал (в женском обличии)
Тихим своим, ледяным голосом
И в голосе этом звучало величие,
Аж шевелились у детей волосы.
Варенька. Да, ты – курносый носик,
"Излюбят" тебя уже лет в двадцать
И будешь ты, как паровозик
Тащить за собой "вагонов" "… дцать".
Ты, Игорёк будешь круглый отличник,
Гордость семьи и своей школы,
А лет через тридцать – алкаш и тряпичник.
Грязный, зачуханный "брат" Монгола.
Тая и Витя, вы уж простите -
Я не могу без жизненной драмы.
Рано влюбИтесь и вместе умрите
Ночью в машине. Авария, раны …
И о тебе я помню, Арсений
И ничего скрывать не стану
Ты когда-то в такой же день осенний
В драке сердце подставишь под нож цыгану.
Говорят, что троечники – ещё те деляги
И в жизни с успехом они чаще дружат.
Но Ване не будет вести так, бедняге
Его вены для "хмурого" не долго прослужат.
Ещё и ещё говорила дама,
А маленький зритель слушал внимательно.
Не было тех, кто остался без шрама -
Всё предсказала она описательно.
И вещала она, уже прощаясь:
Учитель "наврёт" вам хорошие новости.
Я ухожу, а вы просыпайтесь
И позабудьте урок тревожности.
…………………
Ах, если б знал, что назовёшь меня потом гандоном!
Я разве бы дарил тебе пионы?!
Я веник лучше б подарил -
В саду тропинки чище б стали.
…………………
Угости
Ну а лучше – вместе покури:
"Как ты, брат, обутый и одетый?
Есть ещё патроны, сухари?
Ты признайся – духом не ослаблен?
В силах ты всё так же наступать?
Бодр или слабостью ограблен?
Можешь ты знамёна поднимать?"
Так тебе отвечу на расспросы,
Не кривя ни сердцем, ни душой
Если б даже были гОлодны и бОсы
Всё равно бы подвиг сделали большой.
Нам ведь правда и земля дороже
Та, что наших предков родила
Пусть в атаке страх бежит по коже
Лишь бы МАМА нас всегда ждала.
Да и ты, что дал мне закурить
Мне твоя, как счастье сигарета
Не за дым хочу благодарить
За участие – ЧИСТУЮ монету.
Ты ведь сел со мною покурить
Не побрезговал солдатской каши
Ни ругать не стал и не хвалить
Просто дал понять, что наши – НАШИ!
Угости солдата сигаретой
Ну а лучше – вместе покури
Посиди – чаёк с одной конфетой
Просто по душам поговори.
………………..
«Пьеса для Пузыря»
Посвящается З.
Ой, неее! Я совсем не красноречива – и двух слов не могу связать. Писать тексты – это не про меня, – Зина неистово запротестовала и, крайне неожиданное для себя, такое пугающее предложение Германа, принялась быстро перечёркивать, вернее размазывать в воздухе своими белыми лёгкими ладошками. Замахала ими так перед собой, как будто рой пчелиный ринулся атаковать её красивое личико. Красные огоньки её длинных ноготков замелькали трассерными очередями, – Не-не-не-не-не-не! – громко, чётко и отрывисто озвучила она свой оборонительный пыл.
– Ну, ты Зинка шпаришь! Как из пулемёта, – Герман прикрыл голову руками и чуть пригнулся, словно опасался, чтобы в него не попала шальная пуля.
– Зииииинитчица, – вместе с протяжным и коверкающим правописание «и» выпустил Лёшка айтишник густой дымок самокрутки, сидя на подоконнике у приоткрытой фрамуги окна. Той самой самокрутки, которую с таким показным старанием и трепетным сладострастием пару минут назад сворачивал. Он даже постучал в стеклянную перегородку меж столами, чтобы Зина обернулась, посмотрела, как он подозрительно игриво и медленно облизывает языком клейкую ленту на сигаретной бумажке. «Кавендишшш», – в конце прошипел Лёшка, словно усмиряющий свою жертву удав, осознанно напустив на свои глаза похотливую поволоку и показал Зине искусно свёрнутую сигаретку. На столе рядом с компьютерной мышкой лежала жестяная круглая банка, разделённая в цвете на коричневую и белую половинки. В тёмной её части было выбито это самое шипящее слово по-английски Cavendish, а в белой призывно-красное – КУРЕНИЕ УБИВАЕТ на русском. И не одной крошки рассыпанного табака на стеклянной столешнице … Профессионал.