Хроника пикирующего времени
Шрифт:
Репутация Зюганова — не его личное достояние. Не достояние КПРФ или НПСР. Она — достояние миллионов патриотов, вложивших в эту репутацию частички своей жизни и смерти.
Тридцатипроцентное повышение цен, оставшийся без топлива Север, оставшаяся без хлеба Россия, неизбежная «рельсовая война», неизбежный взрыв в Дагестане — итог правления Чубайса — Черномырдина — Ельцина.
Оппозиция, бойся попасть в такую пасть! Не утверждай Черномырдина ми вчера, ни сегодня, ни завтра! Не посылай министров в правительство! Народ желает тебе мужества и победы!
Ельцину снится Ипатьевский дом
июль 1998 г., № 28
Итак, «Монархический
Ну пусть не царь, а регент при молодом Георгии, уже научившемся к тому времени выговаривать несколько русских слов. Все готово — и бесчисленные золотые орлы, и роскошные палаты, и церемониал, и криминалисты всех стран, попробовавшие на зубок каждую екатеринбургскую косточку, и Радзинский, весь помазанный медом, от губок до хвостика.
И вдруг — крах. Все рассыпается, как ком пыли, без всяких внешних усилий, одним только промыслом. Церковь отворачивается от затеи. Потомки брезгливо пожимают плечами. Ельцин, будто проглотил топор, уклоняется от торжества. Надругаясь над прахом людским, на великое посрамление и глумление, несчастные кости возят взад-вперед, от Урала до Пиренеев, и мир в ужасе от этой «московской забавы», которой тешатся Немцов и примкнувший к нему Аксючиц.
Что случилось? Что расстроило умопомрачительный замысел? Такое ощущение, что сама жизнь, ее потаенный мистический смысл. Заключенная в самой жизни сокровенная правда, которую невозможно объехать на катафалке НТВ, залить патокой цареубийственной лжи, обмануть безбожным лукавцам.
Не может сегодня Россия брататься, пусть даже над могилой августейших мучеников, когда в эту могилу горсть земли кидает рука, обагренная русской кровью. Не станет брататься с Березовским шахтерская жена, собирающая на помойках очистки. Не станет брататься с Масюк солдат чеченской войны, чье знамя осквернили предатели. Не станут брататься баррикадники Дома Советов с Евневичем, стрелявшим из танков. Не станет брататься ученый на пепелище русской науки с бандитом воровской группировки. Не может быть Ельцин, взорвавший Ипатьевский дом, разрушивший империю русских, отдавший треть соотечественников в рабство к баронам и ханам, посадивший в Кремле агентов враждебных держав, — не может быть символом объединенной России.
Не ему, исполненному подземных разрушительных сил, объединять «красных» и «белых». Они объединились на баррикадах Дома Советов, где рядом, простреленные и обугленные, колыхались имперский и красный флаги. Атеист, пытаемый ельцинистом, молился перед смертью православной молитвой. Казак-монархист, умирая, заслонял Макашова. Русские объединились, покаялись, освятили свое восстановленное единство кровью, пролитой за Отечество.
Бесы, умные, жестокие, двуличные, пытаются нас рассечь. Натравливают друг на друга. Присваивают себе то монаршью порфиру, то буденовку, то петровский кивер. Хотели зазвать нас в Петропавловский храм, чтобы мы, одураченные, признали их власть над собой, поклялись над святыми останками в своей преданности, раболепствии, отказались навек от борьбы.
Не
Говорят, ночами, в тусклом свете луны, является над Барвихой видение — парит в небесах Ипатьевский дом.
И тогда по окрестным лесам, пугая охрану, раздастся нечеловеческий вой, словно кто-то мучится страшной мукой, предчувствуя ад.
Бутон революции, цветок катастрофы
май 1998 г., № 21
Воистину, Борис Николаевич Рельсен! Вывести весь народ и уложить на шпалы от Тихого океана до Черного моря — это вам не на барабане играть! Конечно, и чеченская война — это подвиг. Послать зеленых юнцов под гранатометы Дудаева, а потом бомбить фугасами русский город — за это и Пол Пот похвалит. Или, скажем, в центре Москвы раздолбать из танков белоснежный парламент, набить московские морги русскими трупами — это поступок, достойный Кальтенбруннера.
А Беловежье — какой уж там Брестский мир! Аттила, разрушающий Рим, Герострат, сжигающий храм Артемиды, — все это жалкие предтечи уральского чудища, которое начало репетировать еще с разрушения дома Ипатьевых. Но чтобы за каждым гражданином закрепить свою отдельную шпалу и добиться, не выплачивая ему по полгода зарплату, чтобы этот гражданин отыскал свою шпалу, уложенную где-то между Ростовом и Владивостоком, — это уже нечеловеческое!
Это ноосфера!
Русская революция 98-го года пахнет креозотом, ржавой колеей, мочегонными речами Немцова и угрюмым молчанием кремлевской деревяшки, выточенной из комля КПСС, отшлифованной шкурками ЦРУ, размалеванной аспидами демократии и изъеденной до трухи пороками и преступлениями, за которые горят в самом центре ада.
Впервые народ вышел из своих опозоренных и оскверненных жилищ и показал Кремлю черные кулаки, нечищенные ногти, набухшие жилы и гаечные ключи, которыми можно развинтить болты на всех двутаврах, мостах и атомных станциях, а также, подобрав ключ «девять на двенадцать», аккуратненько свинтить умную маковку Кириенко. И Кремль молчит. Маршал Сергеев считает свои несуществующие полки. «Пожарник» Степашин спит в шлеме ОМОНа. И только трещит, как цикада, Ястржембский.
Это восстание без вождей, без профсоюзов, без партий. Это восстание обворованных, потерявших терпение русских против воров и разбойников, вскормленных Ельциным. Это восстание рабочего люда против индустрии, которую социализм построил для народа, а ельцинизм превратил в орудие смерти.
Это восстание обнищавших, озверевших регионов против жирующей златопузой Москвы с шелестящими, как тараканы, банкирами.
Этим бесхозным восстанием пытается запоздало воспользоваться оппозиция, проморгавшая в Думе нарастание русской революции. Ущербные демократы, как и в 91-м, засылающие в ряды шахтеров своих криворотых лазутчиков. Сытые, откормленные правительством профсоюзы с их кабанчиком-лидером. Губернаторы самозваных республик и президенты сепаратистских окраин, пускающие под откос опостылевший безобразный Центр. И, конечно, все те же банкиры, поджигающие своими телепрограммами тлеющие регионы, взрывающие, вслед за Чечней, Дагестан, сделавшие Лебедя сибирским царем. Ельцин молчит, потому что в Кремле идет невидимый миру торг — с ним торгуются банкиры. Не за Роснефть, не за «Связьинвест», не за Газпром или РАО ЕЭС. Выторговывают конфедерацию, превращение Центра в дырку от бублика. Добивают то, что осталось от СССР. Неделю, пока длятся шахтерские бунты и разорваны железные дороги, связывающие страну в единое целое, Россия живет, как конфедерация, отдельными кусками, с несуществующим Центром, и это репетиция распада России.