Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
— Андреев, заменить наводчика! — скомандовал Романюк.
— Ну, если Миша встал за панораму, фашистским судам труба. Все дно пролива будет усеяно ими, — подзадорил Колыхалов друга.
Андреев выбрал большой катер и навел орудие.
— Готово!
Первый же снаряд угодил в катер, это было видно даже простым глазом.
— Что я говорил! — воскликнул Колыхалов и вогнал в камору очередной снаряд. Но катер как ни в чем не бывало приближался к берегу. Второй снаряд тоже достиг цели.
— Заколдованный, чертяга, не иначе, — озабоченно проговорил Колыхалов.
И третий снаряд точно попал в цель; катер наконец начал тонуть.
Колыхалов что-то закричал, но Андреев его не расслышал: рядом громыхнул вражеский снаряд и по броневому щиту дробно застучали осколки. Оглянулся — установщик Варфоломеев держится руками за раненую ногу, морщится от боли и плачет.
— Огонь! — крикнул Романюк, и Андреев навел орудие на ближайшую баржу. Между залпами он слышал, как Колыхалов стыдил «доктора» — так на батарее прозвали Варфоломеева, мечтавшего после службы поступить в медицинский институт.
— Ай-яй-яй! Доктор, а ревет. Когда станешь знаменитым хирургом, вот и будешь помнить, как достается больным…
За орудием рванул немецкий снаряд, Колыхалов упал.
— Вася! — Андреев хотел броситься другу на помощь, но Колыхалов приподнялся сам. Осколок ударил ему в бедро. Превозмогая боль, он улыбнулся:
— Оказывается, фашисты тоже умеют метко стрелять…
Санинструктор увел раненых на перевязку, но Колыхалов, прихрамывая, вскоре снова появился у орудия.
— Ты чего? — удивился Романюк.
— Тошнит меня от всяких касторок, — страдальчески улыбнулся Колыхалов. — Здесь хоть свежим воздухом подышу. Да и помогу вам в чем-нибудь. А то разобьете фашистов и все ордена да медали себе позабираете. А тут, глядишь, и мне перепадет медалька, хотя бы самая маленькая.
— Ладно, подноси снаряды с прицепа, — махнул рукой командир орудия.
Колыхалов заковылял к прицепу, взял сразу три снаряда и понес на орудие. Слева от него взметнулся столб грязи и дыма. Андреев увидел своего друга уже лежащим на земле с тремя снарядами на груди.
— Вася, ты чего это? Вставай! — подбежал к нему Андреев, схватил за руку и попытался помочь Колыхалову встать. И тут заметил кровавое пятно на левом боку гимнастерки. — Вася, друг! Ва-а-ася!.. — не помня себя, исступленно закричал Андреев. Только сейчас Колыхалов нес снаряды к орудию, улыбался, шутил — и смерть вдруг… В горле Андреева застрял комок, он готов был разрыдаться, и разрыдался бы, если б не окрик командира орудия:
— Фашисты подходят к берегу! Давай на орудие!
До крови прикусив нижнюю губу, Андреев наводил орудие на немецкие катера и посылал в них один снаряд за другим.
На огневую позицию прибежал командир батареи Лукин. С наблюдательного пункта он видел, что немцы уже справа и слева зацепились за берег и оттеснили соседние стрелковые подразделения. Два орудия его батареи вот-вот могли попасть в окружение.
— Отходить в лес, на закрытую огневую позицию! — скомандовал он.
Артиллеристы торопливо начали сворачивать орудия в походное положение, с опушки выехали две автомашины. Тут же появились три «юнкерса», и первый из них спикировал на второе орудие. Удар достиг цели, бомба угодила в орудие, взрывом искорежило его и убило трех артиллеристов.
— Э, черт, — вырвалось у Лукина. — Хотя бы первое орудие спасти…
Он вскочил на крыло машины, поторопил шофера:
— Смелее давай!
Шофер развернулся и задним ходом подъехал к орудию.
— Прицепляй, ребята! — соскочил с крыла машины Лукин.
Артиллеристы прицепили орудие, и Лукин махнул рукой:
— Трогай!
Машина тронулась с места, и тут же на нее налетел «юнкерс». Взрыв, второй, третий… Автомашина опрокинулась. Прицеп заклинило, и расчет никак не мог отцепить орудие. А немецкие десантники уже высаживались на берег и рассыпались в цепь.
— Оставить орудие! Всем в лес! Скорей! — передал Лукин.
Андреев снял клиновой замок, разобрал его и разбросал части по траве. Романюк схватил лом, разбил панораму и накатники.
— Колыхалова я фашистам не оставлю, — произнес Андреев и подбежал к мертвому другу. Он расстелил плащ-палатку и затащил на нее окровавленного Колыхалова. Подошел Романюк; вдвоем они отнесли заряжающего в лес и там положили в прицеп, в кузове которого лежало всего шесть снарядов.
— Похороним как боевого товарища, — сказал Андреев командиру батареи.
Трактор прямо через лес повез прицеп с артиллеристами в глубь острова. Сзади раздавались автоматные очереди — гитлеровцы преследовали отступавших моонзундцев.
С аэродрома Кагул, скрытого густым утренним туманом, поднялись в воздух пять «чаек» 12-й Краснознаменной истребительной авиаэскадрильи. Прямо у самолетов командир авиаэскадрильи майор Кудрявцев поставил перед летчиками задачу — нанести удар по десанту противника в районе пристани Куйвасту. Ведущий группы старший лейтенант Крайнов со своим звеном должен был непосредственно штурмовать немецкие суда с десантом, а младший лейтенант Гузов с ведомым младшим лейтенантом Мурашовым обязан был прикрывать их от истребителей противника.
Натужно гудел мотор. За стеклом кабины сплошное молоко — белые густые облака. Гузов силился разглядеть под крылом истребителя хотя бы вершины деревьев — «чайка» летела над самой землей, — но везде бело. «Так и фашистов в проливе не заметим», — думал он. Без сомнения, противник бросит против них с десяток «мессершмиттов», воздушный бой будет неравным. Но главное сейчас — побольше уничтожить десантных судов, не подпустить их к Муху.
Вскоре под «чайкой» замелькали темно-зеленые островки леса. Серой змеей вильнула лента шоссейной дороги. Облака отступали от земли. Теперь они висели над головой, кучерявыми шапками закрывая синее небо. Видимость улучшилась. Заблестел неширокий Вяйке-Вяйн, стрелой пронеслась дамба, связывающая острова Муху и Сарема. На бреющем полете «чайки» приближались к Куйвасту. Летели, чуть не задевая вершины деревьев. Крайнов намеревался нанести удар по судам внезапно, до того как «чайки» будут обнаружены «мессершмиттами».