Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
Дракон-то дракон — такой угрожающий позывной был у генерала Савицкого — да чем таранить-то? В годы войны рубили винтом по хвосту, и то, как правило, таранщик вынужден был выходить из боя. А тут как?..
Оставалось одно: разогнать машину, на скорости ударить всей массой по другой — и яйца всмятку! «Дракон» посылал летчика на верную смерть.
— К тарану готов! — ответил по радио капитан Мен-тюков, потом помолчал и добавил: — Единственная просьба — не забыть семью и мать…
— Будет сделано! — этак бодро, с воодушевлением успокоили пилота, и он взлетел.
Ну, а дальше рассказывает сам Игорь Андреевич Ментюков:
«Иду в направлении Челябинска минут семнадцать, а на связь никто не выходит. Подумал уже — направили и забыли. Но тут в наушниках раздалось: „Как меня слышите?” — „Нормально”, — отвечаю. — „Следуйте этим курсом”. Чуть позже: „Топливо выработал в баках?” Говорю: „Нет еще”. Однако тут же последовала команда: „Бросай баки: пойдешь на таран”. Сбросил баки. Команда: „Форсаж!” Включил форсаж, развернул самолет на сто двадцать градусов и разогнал его до скорости М-1,9, а может, до М-2,0. Меня начали выводить на двадцатикилометровую высоту»…
М-2,0 — это две скорости звука, стало быть, около 2500 километров в час. А Пауэрс летел на скорости 750–780. Когда до цели осталось около 12 километров, Ментюкову передали по радио, что она начала разворот. «Включай форсаж! Сбавляй скорость!» — кричали с земли. И тут же новый приказ: «Уходи из зоны! По вам работают!..»
«По вам…» — этак интеллигентно обращались, конечно, не к капитану Ментюкову. Дело в том, что в воздухе тогда были уже Борис Айвазян и Сергей Сафронов. Они искали цель, но найти им так никого и не удалось. Спустя годы майор в отставке Айвазян рассказывал, что видел в воздухе взрыв и пять уходящих к земле точек: «Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП…»
А на КП на всех экранах локаторов цель тоже пропала. Ракетчики полагали, что с вражеского самолета были сброшены металлические ленты, которые и создавали им помехи. «На самом деле экран локатора забили отметки от обломков самолета, тем более после дивизиона Шелудько их стало еще больше», — вспоминал потом и майор Воронов. Да как не быть тем обломкам, когда ракеты уже вовсю били по своим перехватчикам да по тому, что еще осталось от машины Пауэрса…
Более получаса на командном пункте армии ПВО не сомневались, что нарушитель продолжает полет. Из полка Бориса Авдеева наперехват — вплоть до тарана! — подняли еще одно звено МиГ-19. Ментюков вынужден был приземлиться — «труба» сожрала уже все горючее. Айвазян, так и не обнаружив цели, тоже забеспокоился о посадке и передал Сафронову по радио, что садиться придется с ходу, с прямой — топлива не оставалось и на их истребителях.
Но Сафронов своему ведущему ничего не ответил. Его самолет упал в десяти километрах от аэродрома, а сам он опустился на парашюте уже мертвый…
На всех парусах из столицы к месту событий неслась комиссия. Сотрудники аппарата ЦК КПСС, военной контрразведки КГБ, генералы из Генштаба, Главного штаба войск ПВО страны летели с установкой крутого маршала: «Стартовали две ракеты, как положено… Одна ракета поразила шпиона, а другая погналась за нашим… И никаких других ракет! Расстрелялись! Помехи им, видите ли, глаза застлали… Все должны говорить одинаково. Ясно?»
В то майское утро в охоте за самолётом-шпионом было выпущено 14 зенитных ракет. Более 30 лет об этом все, кто знал, помалкивали — все говорили одинаково: стартовали две ракеты. Но вот исповедальный рассказ о былом Игоря Андреевича Ментюкова:
«Ситуация очень удачно укладывалась в хрущевскую завиральную идею, что при наличии ракет авиация не нужна или нужна для парадов и почетных эскортов. Поэтому сам факт, что Пауэрс приземлился в зоне действия дивизиона капитана Н. Воронова, истолковали в пользу теории Никиты Сергеевича. А тогда сам Воронов не знал, как доложить. Колхозники приняли Пауэрса за космонавта, привезли его к ракетчикам, а те-то знали, что не сбивали. Полчаса держал Воронов «паузу», это известный факт, и только тогда доложил. Но когда специалисты поняли, что ракетчики ни при чем, никто, естественно, не осмелился доложить об этом Хрущеву. Так родилась легенда о «сбитом ракетчиками» Пауэрсе».
Более 30 лет ту легенду о ракетах повторяли все. Не разгласил «военной тайны» и летчик Ментюков. Впрочем, был один пилот, который сказал правду сразу — Фрэнсис Пауэрс.
После суда американскому летчику разрешили встретиться с родными. Недолгим было то свидание, но Пауэрс успел сказать отцу: «Не верь, отец, что меня сбила ракета. Меня сбил самолет, я его видел своими глазами…»
В последние годы нужды в молчании о былых делах нет. Нынче скрывают другое. Скажем, как поработал бывший генсек Горбачев, пытаясь пробить систему жульнических договоренностей под прикрытием лозунгов о «всемирном ядерном разоружении» — ОСВ-2 называется. По тем договоренностям нам предстояло уничтожить ракеты РС-20, которые, по мнению американских специалистов, наиболее опасны для их страны в случае заварушки. Эти ракеты абсолютно надежны. Они успевают взлететь до падения американских боеголовок, если вдруг там надумают ударить по России. Их невозможно уничтожить ни в шахте, ни на старте никаким шпионам. Их боеголовки несут колоссальную разрушительную силу!
Стараясь протолкнуть ратификацию договора ОСВ-2, опасного для нашего государства, кое-кто во властных структурах РФ и днесь выдвигает аргументы о «выработке ресурса надежности» тех ракет. В апреле 1998 года было решено произвести контрольный пуск РС-20, которая простояла на боевом дежурстве 20 лет. И что же? Расчет подполковника В. Пушистова после того пуска напрочь испортил настроение кое-кому из тех структур. Ракета, рванув с испытательного космодрома Байконур, прошла до мишенного поля Камчатского полигона и сокрушила все десять целей, выделенных для ее десяти боеголовок. Вот о чем нынче-то помалкивают!..
А тогда у летчика Ментюкова состоялся лишь телефонный разговор с генералом Савицким. То ли ради профессионального любопытства — как там пилот на высоте в два десятка километров без гермошлема да без высотно-компенсирующего костюма чувствует себя, то ли в душе сиятельного генерала что-то все же сработало — как-никак человека на верную смерть посылал, — он спросил Ментюкова о его самочувствии.
— Хоть и ломило у меня косточки, но ответил я высокому начальству, что все хорошо, — рассказывает Игорь Андреевич и припоминает, как Савицкий в конце разговора по поводу рухнувшего американского самолета заметил: «Спасибо. Без тебя бы он ушел…»
Генерал понимал, что не ракетчики сбили Пауэрса.
— Да все мы понимали. Мы были профессионалами. Просто это была сделка с совестью…
Однако как получилось, что У-2 после прохода над ним «трубы» начал разваливаться в воздухе? Для пило тов такое вполне понятно. Кто хоть раз выполнял так называемые типовые атаки по самолетам с реактивным двигателем, знает, что получается, если попадешь в спутную струю. В лучшем случае отбросит, перевернет, а то и двигатель захлебнется. Был и у меня однажды подобный случай.