Хроники бездны - 3
Шрифт:
– Можно провести дополнительные тесты, - предложил Рудер.
– Сканер не всесилен, в конце концов.
Щербин кивнул.
– Хорошо, так и сделаем.
– Давайте помнить, что эта штука убила Свена, - произнесла вслух Луговская то, о чём уже подумали остальные.
– Не факт, - возразил Щербин.
– Возможно, причина смерти в другом. А остекленение наступило уже после. Мы не знаем, почему шлем оказался открыт. Очевидно, что Свен сам это сделал, но зачем?
– Самоубийство?
– высказал предположение
– Он был нездоров, но не настолько же, - запротестовала Луговская.
– Я не заметила в нём стремления к смерти. Не было никакой депрессии. Напротив, он был активен и деятелен. Его расстройство больше походило на буйное помешательство. Я считаю, его агрессия была направлена не на себя, а на нас, потому что мы мешали ему провести этот безумный эксперимент.
– Ну, теперь он своего добился, - мрачно заметил Щербин.
– Можно посмотреть записи с камеры скафандра, - предложил Руслан.
– Если, конечно, Свен её не отключил. Наверняка, тогда станет ясно, зачем он поднял стекло шлема.
– Давайте с этого и начнём, - кивнул микробиолог.
– Я всё подготовлю, - сказал лаборант.
– Встретимся в просмотровой?
– А что делать с этим?
– Луговская указала на осколки.
– На данный момент это материал для изучения, - ответил Щербин.
– Хоть это и наш товарищ, мы не может его законсервировать, как полагается по протоколу в случае смерти члена группы.
– Тогда я помещу его в камеру для образцов.
– Давай. Мы займёмся... им позже.
Через несколько минут все собрались в смотровой комнате, где Руслан загрузил запись с камеры скафандра Свена.
– Готовы?
– спросил он, обводя коллег взглядом.
– Включай уже!
– буркнул Щербин.
– Не тяни.
Лаборант нажал кнопку запуска и сел перед экраном, присоединившись к остальным.
Сначала камера показывала, как Свен вышел из наружного люка. Рассвет только начинался, и над горами едва виднелись красные лучи восходящей звезды.
Геолог направился к «торпеде», оседлал её и на полной скорости рванул к скалам. Он явно торопился, а значит, собирался вернуться на базу до того, как уровень облучения станет критическим.
Гравитант нёсся к горам, и было видно, как солнце Нереиды становится всё больше. Когда Свен приземлился на перевале, было уже довольно светло, и все предметы вокруг хорошо различались даже на записи.
Геолог оставил «торпеду» и прошёлся по площадке, глядя на абрис гор, где уже возникло радужное сияние. Свен ускорил шаги, но затем остановился, и его взгляд опустился, задержался на валунах, потом переместился дальше. Поверхность скал слегка искрилась.
– Вы видите?
– негромко спросил Щербин.
– Всё вокруг блестит.
– Да, я заметила это сегодня, когда мы были на перевале, но не обратила внимания, - отозвалась Луговская.
– Ну, и что? Наверное, это из-за вкраплений слюды.
– На Нереиде нет слюды, - сказал Щербин.
– В том-то и дело.
– Вы поэтому взяли сегодня образцы, Семён Михайлович?
– спросил Руслан, взглянув на микробиолога.
– Да. Надо их тоже исследовать.
– Я думаю, дело в оптическом эффекте, - сказал Рудер.
– Просто он появляется только на солнце.
– Как и радуга, - заметил Щербин.
– Они могут быть взаимосвязаны?
– Вот и постараемся узнать.
Тем временем на экране было видно, как геолог подобрал осколок породы и осмотрел. Затем проделал то же самое с другим. Повертел его в руках.
Потом Свен повернулся на восток и поднял камень над головой. В тот же миг края обломка засветились семицветной радугой.
– О!
– выдохнул Руслан, подавшись вперёд.
– Диффузия! Но из-за чего?!
Свен опустил руку и поднёс камень очень близко к стеклу шлема. Секунд десять он просто смотрел на него, а затем стало видно, как поднимается тонированное забрало.
Экран залил уже не приглушенный красный, а ярко-багровый свет, и искры, вкраплённые в обломок, засверкали с новой силой. Геолог потрогал их перчаткой скафандра, затем развернул её ладонью к себе. Стало видно, что на пальцах осталось несколько искр.
– Какая-то пыль, - прокомментировал Рудер.
– Но мы брали кучу образцов и ни разу не нашли ничего подобного.
– Мы всегда это делали ночью, - ответил Щербин, не сводя с экрана глаз.
– Ну, и что? Искры могли быть не видны в темноте, но куда они потом-то девались?
– Хороший вопрос, - пробормотал Руслан.
– Смотрите, он поднял стекло!
– воскликнула Луговская.
– Господи, зачем?!
Запись показывала, как геолог подносит камень к лицу, а затем образец пропал из обзора.
– Что?
– не выдержав, вскочил со стула Щербин.
– Что он сделал?
– Может, понюхал его?
– предположил Рудер.
– Или… лизнул?
– Он падает!
– Руслан указал на экран, где камера накренилась, поплыла в сторону и вниз, а затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.
Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.
– Прокрути дальше, - велел после паузы Щербин лаборанту.
Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.
– Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, - подвёл итог увиденному Рудер.
– Из-за неё он остекленел.
– Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, - сказала Луговская.
– Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.